Николас потряс головой. Он понимал, что не следовало так поступать. Эмери заслуживала лучшего. Правда, она мало говорила о своей жизни, но он почти уверен, что у нее никого нет, кроме пропавшего брата, человека, которому он поклялся помочь. Николас с отвращением пробормотал про себя, что Джерард, прося о помощи, не подразумевал, что можно соблазнять его сестру. Если они отыщут госпитальера, как он посмотрит ему в глаза?
Тем не менее он не сожалел о тех мгновениях в темноте ночи. Эмери воспламеняла его жизнь, словно высеченная искра, подобно бальзаму излечивала усталую душу. Их объединяло не только влечение плоти. Она заполнила зияющую пустоту в его душе, стала другом и союзницей во всех смыслах, утешением в мрачные часы ночи. Неужели это так уж неправильно — взять то, что он может и пока может? Хоть раз потребовать что-то лично для себя?
Он знал ответ, правда, тот был ему не по нраву. Де Бурги придерживались строгого кодекса чести, и он не мог об этом забывать, независимо от обстоятельств. Они въехали в Ротстон, и Николас решил, что монастырь — подходящее место, чтобы сохранять дистанцию с женщиной, которая находится под его защитой.
И как будто в подтверждение, прием им оказали очень теплый и дружеский. Монах в коричневой рясе махнул им проходить в дом, другой обихаживал лошадей. Николас слегка расслабился. Монастырские стены обеспечивали хоть какую-то защиту от непогоды и любого преследования.
Однако Гай не разделял его облегчения.
— Вы уверены, что стоит отдавать им наших лошадей, милорд? — спросил оруженосец, нервно поглядывая через плечо. Несмотря на отвратительную погоду, он определенно не хотел здесь задерживаться.
Николас ничего не ответил. Эмери уже скрылась в доме, ей не терпелось покинуть разгулявшуюся стихию. Он заторопился следом, не разделяя подозрений оруженосца по поводу тамплиеров. На его взгляд, они мало отличались от членов других религиозных общин.
Он переступил порог дома. Холл был маленький, с простой мебелью. На стенах никакой причудливой резьбы, в отличие от Темпл-Руд. Если здесь и есть какие-то подземные ходы, они его уже не интересовали.
Николас опустился на скамью, какой-то монах поставил на стол еду. Затем им предложили переночевать, и Николас с благодарностью согласился. В общем-то, он мог какое-то время спокойно обходиться без сна, но сейчас выносливость дала сбой, тело протестовало.
— Мне это не нравится, — заявил Гай.
Николас чуть не согласился, но потом понял, что Гай говорит о монахах. Он потряс головой, прочищая мозги.
— Что именно?