Удивление на лице Оуэна сменилось шоком.
– Джеймс Эллисзаказал Данкана?
– Да.
– И у тебя есть запись его признания?
– Ну, не совсем так. Но он не особенно упрямился, отрицая это. И, думаю, я знаю, как мы сможем это доказать. Но мы должны действовать быстро. В общем, мне срочно нужно побывать в Вашингтоне.
– В округе Колумбия? Зачем?
– Хантер Морзе, помнишь такого? Из министерства юстиции. Данкан записал его имя в своем ежедневнике и обвел его кружочком. Он должен был ехать на встречу с ним, но его убили. Похоже, это ключ к нашей истории.
– Думаешь, этот человек станет с тобой разговаривать?
– Не знаю. Но попробовать стоит.
Оуэн быстро взглянул на наручные часы:
– Если стартуешь прямо сейчас, к шести будешь на месте.
Марина встала и набросила ремешок сумочки на плечо.
– Я перешлю тебе аудиозапись разговора с Эллисом из машины.
– Эй, Марина! – окликнул ее Оуэн, когда она уже выходила из его офисной кабинки.
Она оглянулась, вопросительно выгнув идеально очерченную бровь.
– Давай прижмем этого типа к стенке.
Аннабель стояла у окна и задумчиво смотрела на просторы Женевского озера. Казалось, поверхность воды – это зеркало для рассветных небес, украшенных божественными мазками нежно-розового и цвета электрик, – светится изнутри. Вдали виднелись кряжистые белые горы, безмолвные и внушительные, словно часовые, охраняющие покой озера. Крутые подъемы и отвесные обрывы этих суровых вершин вызывали у Аннабель благоговейный трепет. Она думала о том, сколько людей сложили головы в этих горах. Она думала об альпинистах с ледорубами и кошками на ботинках, похороненных под снежными лавинами. О пеших туристах, отправившихся в поход в лучах утреннего солнца, чтобы уже никогда не вернуться. О самолете своего мужа, превратившемся в груду металлических обломков на горном пике – месте столь отдаленном, что там еще не ступала нога человека. Она думала о прахе Мэтью, развеянном горными ветрами, как дым…
Ее комната была похожа на золоченую тюремную камеру. Стены были выкрашены ярко-бирюзовой краской, напоминавшей цветом яйца дрозда; шторы были из толстой лощеной ткани с рисунком, очень дорогой на вид. Кровать – в старинном стиле, с четырьмя столбиками по углам и балдахином. «Как будто все это позаимствовано откуда-то из Версаля», – подумала Аннабель. Йонас с Джулианом настояли, чтобы она остановилась этой ночью здесь, в доме Клаузеров в Колоньи. Это для ее же безопасности, сказали они. Они просто не могут допустить, чтобы она отправилась в отель. И вот теперь она тут, в этой богато обставленной гостевой комнате с мебелью восемнадцатого века и удивительно мягким, как кашемир, ковром на полу, всего в нескольких шагах от комнаты Йонаса и Эльзы. Никогда в жизни Аннабель не чувствовала себя в большей опасности.