Не открываться же ей, да еще при людях, этому неприятному майору в том, что волновало, не давало покоя долгие месяцы, — о своей цели, в которой видела теперь весь смысл жизни.
— Я, товарищ майор, летала самостоятельно в аэроклубе и даже была инструктором-общественником, — вполголоса, но твердо сказала Журкина, не изменяя стойки «смирно». — Знаю азбуку Морзе. Смогу и стрелять, когда потребуется.
— Как бы не так! В первом же вылете «мессеры» прикончат — вот и вся недолга. Или от холода закричите: «Ой, мама!»
И, все более распаляясь, майор продолжал:
— Покоя от вас нет. Каждый в воздушные стрелки норовит. От своих не отобьешься — то один, то другой с рапортом подкарауливает. Теперь и Вася, комсомольский вожак, в небеса задумал: оружейником, видите ли, ему служить наскучило. Из тира не выгонишь, от ключа не оттянешь!
Его тираду внезапно прервал красивый лейтенант с чубом, закрывающим пол-лба:
— Я с таким воздушным стрелком в бой не пойду.
Несколькими минутами раньше Надя обязательно вспыхнула бы, а то и расплакалась. Сейчас, глядя прямо в глаза лейтенанту, она спокойно произнесла:
— А я с трусом летать не собираюсь.
Разорвись рядом бомба, это не подействовало бы так, как фраза, брошенная девушкой. Сразу будто ветром сдуло с лиц усмешки. Летчики поспешили отвести глаза: кто-то стал внимательно рассматривать защелку на планшете, а один не мог удержаться от вздоха. Лишь негромкий басок нарушил тягостную тишину:
— Вот так отбрила. И кого? Пашу Хрусталева, орденоносного штурмана, аса разведки! Дивчина что надо, ее бы в нашу эскадрилью.
Майору тоже стало не по себе. Он понял, что затеянные им «смотрины» принимают неприятный оборот, и, отдавая Журкиной предписание, виновато проговорил:
— Вечером прилетит командир, доложите ему, а сейчас идите вон в тот дом под черепицей. Устраивайтесь на квартиру к связисткам.
Журкина четко повернулась и отошла, глотая на ходу слезы, которые текли все сильнее, потому что сзади послышалось:
— Зря обидели казака-дивчину.
Теперь можно было дать волю слезам: их никто не увидит.
Никогда потом, за все месяцы пребывания в полку, даже в самые трудные минуты она так не плакала, разве только тогда, когда не возвращался с задания кто-нибудь из полковой семьи, окружившей девушку заботой и вниманием.
Прилетев из штаба армии, подполковник Н. П. Щенников долго беседовал с Надей. Или его там предупредили обо всех обстоятельствах, предшествующих направлению девушки в полк, или сам стал на её сторону, узнав о причинах, побудивших связистку добиваться своего, но дальше все пошло относительно просто.