Хум. Он мужчина семейный и обстоятельный, хотя и хитрован не малый. Его покупки для дома, для семьи. Горсть сладостей младшим детишкам. Супруге, той самой дородной поварихе в замке, костяные пуговицы, большой нож, маленький, медная сковорода для блинов, ага, пошёл прогресс! Ну и всякая мелочь. Остался Кер. Но тот не стал ничего покупать, парень сирота, и просто отдал свои деньги спутникам. Тем более, что у него новая должность и новая одежда. Потратил, правда, один диби на сладости, словно маленький, да и те скормил окружившим его мальчишкам и девчонкам на городской площади. Добрейшей души парнишка. Хум шепнул, что ему часто доставалось от бастарда. Намотал на ус. Надо будет проследить за ним. Может, сгодится на что и большее, чем я для него запланировал.
Опаньки! Женщина, которую я загнал на воз первой, спрыгивает на ходу, остальные смотрят на меня, и я указываю пальцем на следующую:
- Эй, давай ты теперь!
Та кивает в знак послушания, чуть убыстряет ход, залезает на оглоблю и перебирается под полотняный навес воза. Я же чуть притормаживаю коня, чтобы посмотреть, как у нас дела позади - с овцами и козами. Ночь то живность попаслась, но всё равно, путь далёк, и надо подгадывать, чтобы на месте ночлега была и трава, и нормальный водопой. Чуть пришпориваю своего жеребца и догоняю первый воз, на котором рулит Хум:
- Старина, слушай, тут надо бы как-то придумать, чтобы на ночёвке была и вода, и еда животным.
Тот чешет затылок, потом выдаёт:
- Если на днёвке не особо рассусоливать, то к вечеру доберёмся до Глиняной Лощины. Там всё в избытке.
Киваю, опять пропускаю колонну. Стадо чувствует себя нормально. И сегодня ведёт значительно тише. Баран сосредоточенно вышагивает впереди. Козёл время от времени сердито мекает, когда верёвка дёргает его за бороду, овцы торопливо семенят следом за вожаками. Время от времени то одна, то другая смещается к краю дороги, чтобы ухватить на ходу пучок травы и бегом догоняет основную массу. Погоняет стадо молодой парень лет семнадцати, из новеньких, разумеется. Мои же сервы ведут возы. Подъезжаю к нему:
- Как зовут?
- Вольха, сьере.
- Чем дом занимался, кроме хозяйства?
Тот мнётся, но под строгим взглядом признаётся:
- Посуду делал. Глиняную.
- О как! Отлично! Работы тебе много будет!
Он мрачнеет.
- Чего так?
- Да я, сьере... Не лежит у меня душа к гончарному ремеслу.
- Это почему же?
Опять мнётся, не забывая, впрочем, подгонять овечек.
- Да...
Хлопает хлыстом, подгоняя овцу.
Каноны меня достали.
- Каноны?!