* * *
Все лето и начало осени я продолжала проводить вторую половину дня, все вечера и все выходные с Рафаэлем. Затем наступили холода, и я все чаще и чаще оставалась у него дома. Закончились неспешные прогулки с остановками на террасах кафе, с уличными спектаклями. Когда я возвращалась с работы после собраний немецких и французских студентов в квартиру Рафаэля, он ждал меня. Растворившись в музыке или тишине, затерянный в темноте. Все чаще и чаще он стал расспрашивать меня о том, как я провела день, с кем встречалась. Я старалась в свою очередь задавать ему как можно больше вопросов, пытаясь внушить, что и его рабочий день столь же наполнен. Он давал уклончивые ответы… «Все время одни и те же люди… А я, я все время повторяю одни и те же вещи… Я преподаю лишь жалкий начальный курс испанского… Они хотят усвоить всего несколько фраз, выучить несколько выражений для повседневного общения… Если бы ты знала, как много времени требуется, чтобы узнать что-то новое, чтобы прочесть небольшой текст… Посмотри на мой стол: новелла Кортасара, крошечная новелла, а такая кипа бумаги… Мы нищие, Сара, нищие».
Таким образом, мы оказались неразрывно связанными: он ждал, что я подарю ему внешний мир, жизнь и ее богатства. Я не знаю, осознавал ли он, что я тоже нищая, обездоленная, которая не может кричать о своей нищете. Я не могла отблагодарить его за нежданный подарок, что он мне преподнес: слишком жестоко было бы признаться, что меня мог любить только слепой. Я часто задумывалась, когда мы были рядом, о мифической паре: паралитик и слепец. Но паралитик не мог скрыть свою беду: он отдавал свои глаза, в то время как человек без глаз предоставлял ему свои руки. Это был равнозначный обмен. Но я никогда не смогла бы признаться Рафаэлю, что приобрела, находясь вместе с ним. Я никогда не расскажу ему о моем одиночестве, никогда не заставлю усомниться в моей миловидности, в которую он поверил, благодаря ошибке, что совершили кончики его пальцев, ласкам, что обманули его. Время от времени я даже уверяла себе, что он не ошибся, что я не обманула его, что он любит меня, потому что я заслужила эту любовь. Затем я вновь ловила насмешливые взгляды, сопровождавшие нашу пару. И мой страх затмевал все.
Я не заметила, что что-то происходит. Я должна была увидеть, должна была понять. В тот самый первый раз Рафаэль остановился на улице, отпустил мою руку и, внезапно обернувшись, остался стоять неподвижно: казалось, он тщетно пытается «осмотреть» пространство вокруг. Смущенный вид мужчины с кейсом, огибающим нашу застывшую пару, удивление в глазах старушки, согнувшейся под тяжестью сумки с продуктами, «извините, мадам, месье». Рафаэль замолчал, затем повернулся, и мы продолжили прогулку. Я спросила его: