— А где мне жить следующий месяц?
Вот теперь Дамблдор выпал в осадок. Закон о маглорожденных сиротах, и о ограничении в их общении, был принят почти тридцать лет назад, и за все это время прецедента еще не было. Так что такой очередной дырки никто не заметил. Правда Дамблдор вспомнил что его старинный друг Том, бармен в Дырявом Котле, обещал Альбусу пустую комнату и кормежку за счет заведения. Возможно, он согласиться дать такие условия не Альбусу, а мальчику. В конце концов, Том должен ему без малого жизнь.
— Этот месяц вы поживете в таверне. А на следующее лето я что-нибудь придумаю.
Мальчик лишь бездумно кивал, почти не вслушиваясь в слова. Кажется, он слишком глубоко ушел в себя чтобы осознавать что происходит вокруг него.
— Герберт, нам пора уходить, вам лучше поторопиться и попрощаться с друзьями.
Парень грустным взглядом окинул помещение и поднялся с кровати. В это время Дамлдор взмахнул палочкой и все немногочисленные вещи, принадлежащие Лансу, взлетев со своих мест, легло в одну кучку. Которая была тот час уменьшена и помещена в рюкзак с порванной ручкой, принадлежащий Гебу. Мальчик смотрел на эти удивительные метаморфозы, как на что-то, само собой разумеющееся.
— Мистер Ланс, — серьезным тоном обратился профессор к уже выходящему ребенку. — Я обещаю вам, что позабочусь о ваших друзьях и в семнадцать лет вы сможете вернуться и наверстать упущенное.
Огонек жизни, пока маленький, но все же огонек, загорелся в глазах будущего волшебника.
— Спасибо, — произнес он и покинул комнату.
Геберт плелся по коридору, будто в тумане. Все вокруг казалось чем-то ненастоящим, какой-то глупой, злой шуткой. Но все же эта была реальность, которая подкралась незаметно, как бывалый воришка, вот только вместо очередной подлости, легкого тычка, реальность нанесла смертельный удар. Она била четко и безжалостно, била по самому дорогому, по единственному что в принципе дорого. Герберт чувствовал ужасную, сжимающую боль в груди. Будто кто-то схватил его сердце и сдал крутить его, давить и рвать, пытаясь врывать из груди. Слезы текли по щекам, пытаясь хоть как-то облегчить долю. Но боли было так много, что даже проплачь Ланс целый месяц, легче бы не стало.
— Смотрите кто это у нас здесь, — раздался знакомый девичий голос. — Это же наш признанный гений.
Его друзья, они сидели в холле за столом и что-то обсуждали. На их лицах сияли улыбки, они были рады за друга. Но, приметив состояние Геба, улыбки медленно сползли с их лиц. Троица поднялась и подошла поближе, они не могли пверить своим глазам. Это действительно были слезы. Черт, весь мир сошел с ума если Герберт Ланс позволил себе запалкатать, да даже когда у него после падения с третьего этажа был открытый перелом руки, то все на что был способен парень и выдать нервный смешок и травануть байку. И никаких слез. А сейчас...