Внезапно ей почудилось, будто он где-то рядом, высокий, широкоплечий, с легкой язвительной улыбкой на губах, она даже почувствовала таинственные флюиды, исходящие от него.
Она вспомнила, как они кружились в вальсе под звездами, словно это происходило сейчас, как долго они сидели за ужином.
— Принцесса Одетта — прелестное имя для прелестной женщины, — сказал он тогда.
Так он думал, глядя на нее, потому что на ней было то голубое платье.
А в минуту их последней случайной встречи она была не принцессой, а сама собой.
Теперь ей казалось, будто он думает о том, как удачно избежал знакомства с такой незначительной особой.
Новое голубое платье вновь преобразило ее.
Даже на Ханну эта метаморфоза произвела сильное впечатление.
— Оно вам очень идет! — молвила она. — Да, ничего не скажешь, у этого человека есть талант.
Одетта очнулась.
— Если бы в Париже услышали, как ты о нем отзываешься, — засмеялась она, — тебя тотчас заточили бы в Бастилию! Они обожествляют Ворта, считают его важнее императора.
— Ни за что не поверю! — заявила Ханна. — В конце концов он всего лишь парнишка из Борна.
— Для них он уже не человек, теперь они его считают божеством! — поддразнила ее Одетта. — Один журналист даже написал, что в Париже мужчины верят в биржу, а женщины в Ворта!
— Лучше бы нашли что-нибудь другое, во что стоит верить, — съехидничала Ханна. — Все хорошо в меру. Я совсем не против одежды, но на свете есть вещи и поважнее, чем наряжаться в пух и прах.
Одетта вновь засмеялась.
Какая все-таки Ханна забавная!
Девушка сняла платье и повесила его в гардероб, чувствуя, что каким-то странным образом отвоевала крошечную частичку своей мечты — мечты, которую оставила в Париже.
В доме царила суета из-за предстоящей поездки в Оксфорд — кроме гардероба Одетты нужно было позаботиться и об одежде отца.
К счастью, викарию все еще был впору сюртук, в котором он когда-то женился.
Он был слегка старомоден, зато хороший покрой вполне компенсировал этот недостаток.
Стоило Ханне вычистить его и отгладить, как он стал неотличим от нового.
— К чему вся эта мельтешня, — ворчал викарий, — по мне, так вовсе бы не выходить из дома и работать над книгой. Чем скорее я закончу ее, тем лучше.
Конечно, в душе он был рад поздравлениям, которые получал от прихожан, и гордился тем, что его подвижническая работа получила одобрение специалистов.
Одетта, будучи более приземленной, чем ее отец, когда дело касалось денег, думала между тем, что с пятьюстами фунтами в год и жалованьем викария в придачу, каким бы маленьким оно ни было, она почувствует что это такое — внезапно разбогатеть.