Кармин оказался волосатым салонным тенором с Лес-Половой моделью «гибсона», на которой он, может, и вытерпел несколько уроков, но пользовался ею скорее как реквизитом, часто сопровождая использование позами пулемётчика, в то время как прочие «Кал-Зоны» взяли на себя стандартные роли рок-квартета. Парочка душечек в красненьких виниловых мини-платьицах, чёрненьких сеточках и залакированных волосиках — на подпевках, отбивали такт, как белые цыпы. Пока Док пробирался к пятаку с казино, группа исполняла свою последнюю выпущенную работу -
ПРОСТО ЛАЗАНЬЯ (полу-босса нова)
Этто что — Эн, ЛО?
(Нет, не-оно!)
Может, это — стой, я знаю! Это
Просто Лаза-нья! [Вставка на ритм-гитаре]
Просто Ла-за-ха-нья…
(Про-сто-Ла-за-нья),
С ясного не, ба гром
(Не, багром)
Как звать её, не поймём, про —
Сто «Лазанья»…
Про — сто «Ла-занья»,
(Про ст’ «Ла —»)
Оу, уо, Ло —
Зонь-йяаах!
Все зависнут в тво —
Ей зоне,
Ты сидишь и ноешь:
«Нья, нья!»
Уху! Лазанья, ос —
Тавь мя! До
Свиданья!
Зачем тебе ответ,
(Бе-от вет)
— Эй,
Ведь тайны в э-том нет, эт’
Прост’ Ла-занья —
Так говорят… (о,
Уо уо-о уо)
Буква-хально я твой, Л —
А-З-А, Н-Ь-Я!
Какое-то время Док забалтывал кассирш, барменов, крупье и распорядителей, дам вечера и дам поздних смен, включая молодую женщину в бархатном мини-платье винного цвета, которая в конце концов поставила его в известность:
— Все знают, что Шайб раньше работал на Мики. Никто тут на него не стукнет, особенно — чужаку, ничего личного.
Приблизился местный комик — он обрабатывал публику, в глазах контрольные огоньки злобы.
— Вечер, Циркония, вижу, за тебя опять залог внесли, а это ещё кто? Неплохо вам тут, сэр? А он такой: «Что это за планета? Где я запарковал свой НЛО?» Не, серьёзно, приятель, ты в норме, волосы — обожаю, потрясный причесон. Давай потом в гараже встретимся, машину мне отполируешь…
Остряк с Цирконией отвалили, едва не столкнувшись с Тито, прибывшим в лёгкой ажитации.
— Док! Док! Ты б видел, как этот парень работает, вот истинный гений. Пошли глянешь. — Он повёл Дока причудливой тропой через всё казино к глубинным пределам, которых избегают игроки на автоматах, убеждённые, что машины ближе к улице щедрее, пока в конце концов не обогнули угол в отдалённый коридор с однорукими бандитами и Тито не сказал: — Вот.
Если судить по психическому состоянию Тито, Док ожидал, что от машины будет исходить кислотно-улетное сияние, а на самом деле увидел просто ещё один старомодный ящик с выцветшей исцарапанной картинкой пятидесятых: улыбающаяся пастушка, презентабельная по моде тех времён — чрезмерные сиськи, к примеру, плюс короткие завитые волосы и яркая помада. В жёлоб из пожелтевшего пластика уходила долгая дорожка полудолларов, рифлёные гурты монет работали шестерёнками, отчего каждая сияющая голова Джона Ф. Кеннеди в этой дюжине медленно вращалась, дергано спускаясь по мелкому скату, и там одну за другой их заглатывала безразличная пасть Лас-Вегаса. Игрок у машины стоял, отвернувшись, и Док поначалу заметил лишь тончайшее бережное внимание, с каким он тянул рычаг, — вот ещё один клиент, сосредоточенный не столько на Веселье, сколько на оплате счёта в какой-то соседней бакалее, — пока, быстро оглядев ближайшие автоматы, не опознал освастикованную голову Шайба Бобертона, деловито делавшего вид, будто играет на никелевой машинке. Стало быть, «гений», работающий на этой, у нас будет текущий кореш Шайба Эйнар.