Времени лучше настоящего нет. Док, включив режим «на-пару-слов-старина», уже собрался было шагнуть вперёд, но тут началось сразу несколько светопреставлений. Под военные фанфары, упиравшие на басгорны, плюс паровозные свистки, пожарные сирены и запись стадионных оваций машина принялась блевать немалым количеством полудолларов с Дж. Ф.К. — огромным параболическим потоком они падали на ковровое покрытие и росли на нём кучей. Эйнар кивнул и сделал шаг назад, и — Док сморгнул, что ли? — вот так вот запросто взял и исчез. Шайб в последний раз дёрнул рычаг своего никелевого автомата, встал и направился забирать банк, когда ни с того ни с сего законы случайности, остановившись на классическом пшёл-нахуй, проинструктировали дешёвую машинку Шайба также сделать хит, с ещё большим шумом, нежели первая, и вот Шайб замер, парализованный, между двумя выигрышами, а к ним тем временем бегом направлялась делегация сотрудников казино — подтвердить и засвидетельствовать двух счастливых победителей, среди коих одного уже не хватало. В каковой момент Шайб, словно у него аллергия на дилеммы, с воплем ринулся к ближайшему выходу.
Поскольку вокруг никого достовернее Дока и Тито не оказалось, десятая доля секунды ушла у них на то, чтобы договориться: Тито возьмёт джекпот полудолларовой машины, а Док, поскольку не жаден, заявит права на, похоже, уже несколько кубических футов никелей.
Адольфо принял на себя управление выигрышем Тито, хотя вообще-то Эйнара, и все они поехали в «Призрак-цветочный двор», где Док обнаружил Триллиум, спящую на водяной постели. Он нацелился на вторую, и это, надо думать, ему удалось.
Дальше он понял, что утро, должно быть, уже закончилось, а Триллиум рядом нет. Он выглянул в окно и увидел, что «камаро» нет тоже. По ветерку пустыни он добрёл до придорожной лавочки на трассе и купил курева, несколько банок кофе и сколько-то «динь-донов» себе на завтрак. Вернувшись, щёлкнул телевизором и смотрел повторы «Обезьянок», пока не начались местные новости. В гостях студии сегодня был заезжий марксист-экономист из какой-то страны Варшавского договора, по всей видимости — прямо в разгаре нервного срыва.
— Лас-Вегас, — пытался объяснить он, — он сидит тут прямо посреди пустыни, не вырабатывает никакого ощутимого товара, деньги текут в него рекой, деньги из него вытекают рекой, ничего не производится. Этого места, согласно теории, даже существовать не должно, не говоря уже о его столь наглядном процветании. Я чувствую, что вся моя жизнь основывалась на иллюзорных предпосылках. Я утратил реальность. Не могли бы вы мне, пожалуйста, сказать, где тут реальность? — Интервьюеру было, судя по виду, неловко, и он попробовал сменить тему на Элвиса Пресли.