— Так, минуточку, — пробормотал Док, возможно — вслух, — то, что это теперь такое, так это… — Напарника Йети убивает Адриан Пруссия, при явном попустительстве элементов из Управления. Как реагирует Йети? Проверяет пушку соответственного размера и запасные обоймы и идёт искать Адриана? Подкладывает бомбу в машину асмодея? Не выходит за рамки ПУЛА и пускается в ненасильственный крестовый поход за справедливость? Нет, ничего из вышеперечисленного, а вместо этого Йети делает вот что — находит какого-то тупого шпака, сыскаря-лопушка, который без устали суёт нос в дело, может даже — до того неуклюже, что привлекает к себе какое-то внимание.
И что потом? Чего ожидал Йети? Что кто-то решит поохотиться на Дока? Вот ништяк. И где тогда будет безымянный, неупоминаемый напарник прикрывать Доку тылы?
Словно разыскивая то, что ему наверняка не хотелось отыскать, Док быстро пролистал другие аресты в деле. Стало прозрачно, как водка, которую держишь в леднике, что какая бы связь ни существовала между ПУЛА и Адрианом Пруссией, он запросто мог бы работать на них убийцей по контракту. От раза к разу его задерживали, допрашивали, предъявляли ему обвинение, обвиняли, не важно — дела почему-то никогда не доходили до суда, по каждому происходил торг в интересах правосудия, и Адриан, что там говорить, без вариантов шёл гулять. В сознании Дока на хрупких крылышках мотылька туда-сюда порхала мыслишка, это правда, что контора ПОП наверняка об этом знала, если не прямо соучаствовала. Иногда в деле не хватало улик, или то, что было, оказывалось невозможно подшить, или улики эти были слишком уж косвенны, или труп не могли найти, а иногда вперёд выступала третья сторона и признавалась в каком-нибудь надуманном преступлении, вроде убийства по внезапно возникшему умыслу. Внимание Дока особо привлёк один такой простофиля, оказавшийся старым корешком Дока по вопросам-ответам на парковке Борисом Шнифи, ныне — где-то в бегах на территории США вместе со своей невестой Зореттой. Из Пико-Риверы. Примечательно, что сразу после скощённой отсидки в Полупочетном блоке Сан- Квентина Бориса выпустили, и он тут же устроился работать на Мики Волкманна. Что — вместе с Шайбом — делало его вторым известным Доку выпускником «Финансов АП», нанявшимся к Мики. Адриан Пруссия, помимо прочего, заправлял агентством по работе с талантами, что ли?
Док уже собирался захлопнуть папку и пойти поискать сигаретный автомат, когда взгляд его попал на кое-что поновее. Ярко освещённая фотография, ни к чему, похоже, не подшитая, будто её вбросили сюда до кучи. На ней изображалась группа людей — они стояли на пирсе рядом с открытым ящиком габаритами с гроб, полным налички США. Среди них был Адриан Пруссия — в чём-то вроде превратно понятого костюма яхтсмена, он держал купюру и самодовольно ухмылялся так, как это многих к нему располагало. Купюра была двадцаткой и выглядела до странности знакомо. Док порылся в бахромчатой сумке, пока не нашёл линзу Коддингтона и не всмотрелся через неё в банкноту. «Ага!» Он так и думал. То снова была смешная денежка ЦРУ с головой Никсона, как те купюры, что Сончо с приятелями выловили из пойла. А на заднем плане в безымянной гавани, немного не в фокусе, словно бы сквозь покровы иного мира, спокойно стояла на якоре шхуна «Золотой Клык». На обороте фотографии значилась дата. Меньше года назад.