— Судно твоей мечты вон там пытается нас куда-то завести? — завопил Док, не вполне в панике.
Прибой — если это был он — вырос до помрачающего грохота. Их хлестала едкая солёная пыль, брызги буравили глаза. Сончо сбавил обороты, вопя:
— Какого хуя?
Док направлялся к корме поблевать, но решил обождать немного. Сончо в некотором возбуждении показывал куда-то вперёд по левому борту. Скал видно не было, никакой береговой линии, вокруг — открытый океан, однако от того, что они теперь узрели, северное побережье Оаху в самом своём величественном виде бледнело до Санта-Моники в августе. Док оценил валы, накатывавшие на них с норд-веста, в тридцать, а то и тридцать пять футов от гребня до подошвы — массивно изгибаясь, горя на солнце, разбиваясь повторами взрывов.
— Не может это быть банка Кортеса, — вглядываясь в карты, Сончо, — мы так далеко ещё не отплыли. Но тут вокруг больше ничего нет, так что это за чертовщина?
Знали они оба. То был мистический прибой Св. Сбренда из Лондейла, старожилам также известный как Комингс Смерти. И шхуна направлялась прямо к нему.
Сончо отмечал её курс жёлтым восковым карандашом на экране радара.
— Они тут либо на самоубийство идут, либо на баратрию, трудно сказать, что именно — ну чего они не сворачивают?
— А федералы где?
— Министерство юстиции, похоже, легло в дрейф, а Береговая охрана по-прежнему пытается их перехватить.
— Тут кишка должна быть не тонка.
— Когда к ним поступаешь, тебе так и говорят: придётся выходить в море, но не обязательно возвращаться.
Вот они подошли до того близко, что увидели два, нет, всё же три, тёмных узких силуэта, которые отделились от шхуны, вроде как на миг зависли над поверхностью, после чего, разбрызгивая веера, рванули прочь, и рёв их двигателей ненадолго заглушил даже грохот прибоя.
— Гоночные, — заорал Сончо. — Пять сотен ЛС,[86] может, тыща, не важно, за ними в погоню никто не кинется.
Док смотрел на шхуну в размазанном свете океана. Она проступала из дымки брызг и снова скрывалась в ней. Может, всё дело в видимости, но выглядела она и старше, и битее морем, больше походила на корабль из его давнего утреннего сна. Когда ему снилось, что Дик с семейством на ней спасаются. Сбережённые.
— Её оставили, — заорал Сончо в сумрак и рёв.
— Блядь, чувак, мне очень жаль.
— Не стоит. По крайней мере, двигатели заглушили. Нам осталось только молиться, чтоб она не села на то, что там внизу. — В затишьях между биеньем волн он объяснил, что, если её можно вернуть, в какое-нибудь безопасное управление, а хозяева не объявятся и не выставят на неё виды за год и один день, она будет считаться официально брошенной, и к какому владельцу тогда перейдёт, станет предметом всевозможных уложений морского права, за которыми Док следил с трудом.