— Мэнсон и Прилив-69, — сказал Док.
— Я б очень удивился, если б они не сомкнулись, — сказал Вехи.
— Это потому, что ты считаешь всё взаимосвязанным, — сказала Сортилеж.
— «Считаю»? — Он опять повернулся к Доку и просиял. — Ты насчёт своей бывшей.
— Что?
— Ты от меня записку получил. Только про это не знаешь.
— А. Ну да. «Телефон и Телеграф Ту-Ту», я всё забываю.
— Не очень духовный малый, — заметил Вехи.
— Ещё бы подработать отношение, — сказала Сортилеж, — но для своего уровня сойдёт.
— На вот, возьми-ка. — Вехи протянул ему клочок промокашки с какой-то китайской надписью. А может, японской.
— Охбатьшки, что ещё, опять научная фантастика про сквозь-стену, да? ништяк, прям срочно.
— Это — нет, — сказал Вехи, — это разработали специально для тебя.
— Ещё бы. Как футболка. — Док сунул клочок в рот. — Погоди. Специально для меня, что это значит?
Но поставив на вертушку, на максимальной, громкости Кроху Тима, который пел «Тают ледовые шапки» со своего недавнего альбома, неким манером злокозненно запрограммированного на нескончаемый повтор, Вехи либо покинул территорию, либо стал невидим.
По крайней мере, сейчас всё было не так космично, как в последнем улёте, коему этот кислотный энтузиаст послужил туроператором. Когда всё началось, было не очень ясно, но в какой-то миг посредством простого, нормального перемещения Док оказался среди наглядно освещённых руин древнего города, который был, а также не был повседневным Большим Л.А.: он тянулся на много миль, дом за домом, комната за комнатой, и всякая кем-то населена. Поначалу он думал, что узнаёт тех, с кем сталкивается, хотя имена их припоминались далеко не всегда. Все жили на пляже, к примеру, Док и все его соседи, были и не были беженцами от того бедствия, что тысячи лет назад утопило Лемурию. Выискивая участки суши, вроде бы безопасные, они осели на побережье Калифорнии.
Неким манером неизбежно включилась война в Индокитае. США, расположенные между двух океанов, в которых исчезли Атлантида и Лемурия, были средним членом их древней вражды и остались заложником такого положения вплоть до сегодняшнего дня: они воображали, что сражаются в Юго-Восточной Азии по собственному выбору, а на самом деле повторяли кармическую петлю, старую, как география этих самых океанов, и Никсон был потомком Атлантиды, а Хо Ши Мин — Лемурии, ибо десятки тысяч лет все войны в Индокитае вообще-то велись чужими руками и уходили всё дальше, в глубь предыдущего мира, ещё до США или французской Индошины, до Католической Церкви, ещё до Будды, до письменной истории, к тому моменту, когда на этих берегах высадились трое лемурийских святых, бежавших от ужасного наводнения, затопившего их родину, а с собой привезли каменный столб, спасённый из их храма в Лемурии, и воздвигли его здесь как основание своей новой жизни и сердце своего изгнания. Он станет известен как священный камень Му, и за последующие столетия, с приходом и уходом всякой армии захватчиков, камень этот будет всякий раз переноситься в тайное место на хранение и воздвигаться где-то ещё вновь после каждой такой смуты. С тех самых пор, как Франция начала колонизировать Индокитай, до нынешней его оккупации США священный камень оставался невидим, ушед в собственное своё пространство…