— Кинь папироску, — Роза уселась на своей кровати по-турецки, ничуть не смущаясь минимумом одежды и посторонним мужчиной в комнате. Закурила, затягиваясь жадно, по-мужски. Свет осветил лицо с сеткой морщинок у глаз, темные круги под грустными черными глазами, выпирающую из-под майки грудь…
Они курили молча, думая о своем. Виктор жалел, что ввязался в эту авантюру Иванова, с посещением его "подружек". Он сперва вообще не думал идти и сначала хотел отказаться, но длящееся третью неделю мозгоимение, с переучиванием на новую матчасть, добило остатки воли. Организму требовалась хоть какая-то разрядка и он, скрепя сердце, согласился.
Как оказалось, соглашался зря. Обеим "подругам" оказалось за тридцать – в глазах Саблина, еще конечно не старухи, но… В общем, желание реализовывать намерения, в нем поугасло. Вдобавок, оказалось, что для хозяек и сам Саблин далеко не подарок. Женщины от недостатка мужского внимания отнюдь не страдали и потому седой, обожженный субъект не вызвал у них ни малейшего энтузиазма. Возможно, прояви Виктор побольше настойчивости, и он получил бы сватанное Ивановым, но, как говорится, не сложилось.
И напрасно Иванов разливался соловьем, расписывая Виктора как некоего Терминатора, без пяти минут Героя (уже все утвердили, буквально завтра в газете напишут) и просто хорошего человека. Напрасно расхваливал Розу, как чудо-врача и громко шептал Виктору в ухо, чтобы тот не сидел, а действовал. Все было зря. В итоге Иванов уединился вместе со второй женщиной в соседней комнате, а Виктор с Розой, стараясь не глядеть друг на друга, легли спать. Скрип кровати и возня, доносящиеся сквозь хлипкую дверь, сновидениям отнюдь не способствовали.
Обратно выехали еще затемно. Ветер свистел в ушах, немилосердно трясло от дикой скорости на ямах и ухабах. Дорога была убита в хлам, мотоцикл стонал, ревел мотором, и Виктору казалось, что он вот-вот рассыплется, но слепленный Ивановым из всякого хлама агрегат упрямо несся вперед. Ваня собирал его два месяца, из обломков доброго десятка разбитых нашими танкистами немецких "Цундапов" и, видимо, собрал неплохо, потому что, несмотря на безумную скорость, агрегат ломаться и рассыпаться не собирался.
— Ваня, ты зачем меня нахваливал? — закричал Саблин, стараясь перекричать рев мотора. — Я понимаю, реклама… э-э-э… агитация… но не нужно было Героем называть.
— Чего? — Иванов повернул голову, мотоцикл вильнул, заставив Саблина похолодеть и вцепиться в сиденье. Ваня засмеялся. Пришлось повторять вопрос…
— Ты, Витя, дурак, — обиженно прокричал Иванов, — чего сидел как бедный родственник? Думал, она сама трусы снимет? Надо было решительно действовать, а ты? Не возьму больше…