Когда он вышел из полупетли, самолет Острякова прыгал по полю, гася скорость, а шестерка "кобр" быстренько удирала на юго-восток. В кабине было душно, словно в бане, по спине стекали струйки пота.
— С-суки, — прохрипел он сам себе, — найду, переломаю ноги.
Машина Острякова, наконец, замерла. Колька выбрался на крыло, замахал шлемофоном, показывая, что все в порядке и Виктор полетел домой. Всю дорогу его трясло о злости. Злился на себя, на то, что замечтавшись об утиной охоте, проморгал эти долбанные "кобры", злился на летчиков этих "кобр", за то, что перепутали "лавочки" с "фоккерами"…
— Ведомый где? — угрюмо спросил Шубин. Комполка был осунувшийся и какой-то измочаленный, словно он сегодня сделал с десяток вылетов и все с боями. Причина была понятна – за первый день активных боевых действий на стоянки не вернулись четыре самолета. За такое по голове не погладят…
— В поле сидит, восточней Рясного. Уже домой шли, а тут шестерка "кобр" сверху упала, Кольку зацепили. Ушли бы, но у него что-то с мотором случилось, стали догонять. Пришлось разворачиваться и драться.
— Чего, тута?
— Одну легко мог срезать, — похвастался Виктор, — там пилотяга обосрался, небось. Потом его ведущему звезды показал, так они сразу драпать. Козлы…
— Напишешь рапорт, — прервал его командир, — все подробно отразишь, тута. Готовьте еще машину, — крикнул он, сидящему неподалеку Шаховцеву, — срочно…
Соломин вернулся на другой день, ближе к обеду. Он был целый, невредимый и довольный жизнью, вдобавок откуда-то притащил с собой самое настоящее охотничье ружье. Летчики моментально окружили вернувшегося, но пробиться к телу оказалось непросто, Лешкину тушку оккупировала Ольга. Только после того, как девушка выплакалась и кое-как успокоилась, остальные смогли приступить с расспросами.
— Прыгнул, а внизу наши, казаки, — окруженный вниманием, Соломин застенчиво улыбнулся. Натуральные казаки, как в гражданскую, с шашками и лампасами. Ага. Попросил, шоб транспорт дали, так они даже слушать не захотели. Сунули какую-то трофейную клячу, не то осла, не еще кого и говорят. — "Езжай отсель".
— А ты ее махнул, не глядя, — усмехнулся Виктор. — Давай, колись, откуда у тебя этот карамультук"? — он реквизировал привезенный трофей и принялся с интересом разглядывать. Ружье оказалось самым заурядным – незатейливая двустволка, с клеймом в виде трех колец на стволе и выгравированной надписью "SAUER". Виктор вспомнил вчерашний пруд с утками, и сразу появилось желание никому эту фузею не возвращать.
— Щас все будет, — Лешка увидел неподдельный саблинский интерес, и довольно осклабился. — На этого осла сел, — продолжил он, — а ноги в землю упираются. Как ехать? Ну, думаю, конники хреновы, подарили животину. Пошел к ним ругаться, так чуть не побили, гады. Их там бомбят постоянно, так что злые казаки на нашего брата. Покрутился, повертелся, а куда деваться? Ехать-то домой надо! А тут новый налет, "юнкерсов" с полсотни наверное и "мессера". Казачки как увидали, так давай хорониться. А куда спрячешься, степь кругом. Хорошо, что по балкам камыша много, туда тикали. Он усмехнулся, — ну и я со всеми, а шо. А потом гляжу, шестерка "лавочек" появилась и как стали они с этой ордой каруселить, — он снова замолчал, зашарил по карманам, видимо не нашел искомого и виновато добавил. — Дайте папиросину, а то все выстреляли.