— Ага, — сказал Михелис, — я головой ручаюсь, что этот человек не убийца… Он наш пастух, святой человек, — не трогай его!
Слушая крики, ага смотрел на Манольоса, на своего Юсуфчика. Он был в бешенстве, не зная, на что решиться. Все спуталось. У него кружилась голова. «Кто он — убийца или, может быть, сумасшедший? — думал ага, смотря на Манольоса. — А может, святой? Шайтан меня возьми, я ничего не могу понять!»
Ага разъярился, рассвирепел. Повернувшись к сеизу, показал рукой на Манольоса.
— В темницу его! А завтра я приму решение!
Потом повернулся к толпе.
— Будьте вы прокляты, гяуры! Прочь с моих глаз!
Толпа расходилась, испуганная и радостная. Соседи и соседки собирались кучками и славили бога за то, что нашелся убийца.
— Ты веришь, что это сделал Манольос? — говорил один другому. — Но ведь он святой человек…
— Не ломай себе голову, сосед! Он, не он, какое нам дело? Хватит того, что он признался; его повесят, а мы спасемся! Остальное все чепуха. Бог его простит!
— Но ради чего он это делает? Не понимаю! Ведь он, конечно, не убийца, или, во всяком случае, не сам он его убил.
— А, ты не знаешь Манольоса? Он странный человек, немного не от мира сего! Делает это, говорят, чтобы спасти село… Ты слышишь? Пожертвовать собой, чтобы спасти других! Будь у него хоть капелька ума, разве он поступил бы так? Никогда! Поэтому оставь его, пусть погибает!
Трое друзей собрались в доме Михелиса. Яннакос бил себя по голове кулаками.
— Я виноват, я! Я наивный дурак. Я не должен был разрешать ему спускаться в село. Я не должен был говорить ему о случившемся… Но разве я мог знать, что так получится?
— Он святой… — прошептал Михелис. — Он жертвует своей жизнью, чтобы выручить село из беды…
— Мы должны спасти его! — сказал Костандис в отчаянье. — Должны… должны!
— Если б у меня хватило сил поступить так, как поступил Манольос, я бы не хотел, чтобы меня спасли, — сказал Михелис. — Вы видели, как сияли его глаза? Как светилось его лицо, спокойное и счастливое? Он уже в раю, зачем же спускать его на землю? Дай бог, чтобы и мы были с ним вместе!
— Но мы можем это сделать! — взволнованно воскликнул Яннакос. — Сейчас же пойдем все трое и скажем аге, что это мы ночью, втроем, пробрались в его дом и убили Юсуфчика. И пусть нас всех вешают подряд на платане; так все вместе и войдем в рай!
Михелис покачал головой.
— У меня нет сил для этого, Яннакос, — сказал он. — Как же я оставлю Марьори?
— И я не могу, — сказал Костандис. — У меня жена и дети.
«И я тоже, — подумал Яннакос, — у меня ослик, как же его оставить?»