Учитель испуганно вздрогнул.
— Иногда… иногда… — прошептал он, — очень редко и только во сне…
Учитель сказал это и тут же опомнился. Рассердившись на Михелиса, он направился к выходу из пещеры. Еще шел дождь, ночная мгла окутала весь мир.
— Ухожу, — сказал он, — спокойной ночи!
— Уже стемнело, учитель, — насмешливо сказал Михелис. — Никто не увидит, что ты был на Саракине, и никто не скажет твоему брату об этом! До свидания!
У подножья учитель заметил двух человек, поднимавшихся на гору. Он посторонился и укрылся за скалой, чтобы его не увидели, и как только те прошли, спотыкаясь, побрел вниз по тропинке.
— Прав Михелис, — шептал он самому себе, спускаясь. — Прав он, — мой брат преступник и обманщик, а я — искалеченный, хотя и честный человек. Но я наберусь мужества и сегодня же пойду повидать брата!.. Брошу правду ему прямо в лицо, да поможет мне в этом господь бог!
У входа в пещеру поп Фотис и Манольос встретили поджидавшего их Михелиса. Увидав друзей, Михелис почувствовал, что покой водворяется в его сердце, что он уже не одинок. Мир стал добрым, и мертвец растаял в воздухе.
— Здравствуйте! — сказал он. — Как тяжко быть одному!
— Тяжким было и наше путешествие, — ответил поп Фотис. — Но бог нас окрылил.
И он коротко рассказал о своей встрече с архиепископом и о том, как тот отнесся к нему.
— Значит, война? — пробормотал Михелис и снова почувствовал в воздухе присутствие мертвеца.
— Война! — ответил поп Фотис. — Сперва нашими врагами были турецкие начальники. Теперь у нас иные враги — наши начальники. Это еще более злые враги, но с нами босой Христос!
Он обратился к Манольосу:
— Не всегда лицо у Христа такое, Манольос, каким ты вырезал его однажды из дерева: покорный, смиренный, которого бьют по одной щеке, а он подставляет другую. Нет, Христос бывает и грозным, он идет впереди, а за ним — обиженные всей земли. «Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч!» Чьи это слова? Христа! Вот какое лицо у Христа мы видим, Манольос!
Глаза священника, как два уголька пылали во мраке пещеры. Он помолчал, потом добавил:
— Радуюсь я, дети мои, что у нас такой вождь. Ягненок — это хорошо, но когда вокруг волки, лев лучше.
Кто-то появился у входа в пещеру, в полумраке они увидели чье-то лицо и чьи-то руки.
— Кто там? — испуганно закричал Михелис.
И они услышали в ночи, сквозь шум дождя, гневный и печальный голос Яннакоса:
— Это я, братья мои! Я покинул погрязшее в грехах село и прошу убежища на вашей горе.
— Добро пожаловать, Яннакос! — закричали они и бросились обнимать его.