— Что ж, приступим, — полковник кивнул своему подопечному. — Давай, Вань. Как договаривались.
Белобрысый капитан живчиком перемахнул через барьер, отомкнул решетчатую дверь.
— Пошел! — сержант дал Валентину звонкого леща. — И смотри! Ниже пояса не бить!
Шутке с удовольствием посмеялись. Даже тот белобрысый, что перетаптывался уже на арене. Валентин сухо сглотнул. Итак, господа зрители, белый танец объявлен! Старуха с косой канделяет через зал, оправляя кокетливо юбочку. И наперед ясно, кого она собирается пригласить…
Валентин передвигался, не забывая покачиваться, лишь чуть приподняв руки. Он не смотрел на противника. Намеренно не смотрел. Когда-то такой прием он опробовал на Барине. Поединок имел место, когда они еще знать не знали друг друга. Барин тогда откровенно растерялся, а Валентин неожиданно понял, что противника можно держать в поле зрения, фактически не видя. Безусловно игра затевалась рискованная, однако отчего не рискнуть напоследок? Не видят твоих глаз, значит, не видят и намерений. Тоже плюс — и немалый. Открытие это принадлежало не Валентину. Подобным образом дрался в одной из зон уркаган Зуб. Выбрасывая тяжелый кулак, он неизменно глядел в сторону, чем почти всегда обескураживал наказуемого. О хитрости Зуба знали многие, и тем не менее в критический момент плошали и роковой удар пропускали.
Белобрысый капитан ринулся в атаку, чуть приостановился. Ноги в сапогах фигурно сфинтили, и Валентин отскочил. Кажется, вовремя. Начатая атака провалилась. И тотчас Валентин челноком прыгнул обратно, лишь в последнюю секунду вскинув глаза. Капитан успел встретить его тычком в скулу. Чувствительно, но не смертельно. Валентин ударил двойкой, закончил левым боковым. Капитан пропустил лишь последний, блокировав первые два удара. Но Валентин уже не смотрел на него. Сразу после серии, он послал тело винтом, группируясь и проводя подсечку. Сапоги-сапожища подвели служивого. Не та легкость, не тот маневр. Крякнув и взболтнув руками, как теряющий равновесие канатоходец, капитан рухнул на спину. Попытался перекрутиться на бок, но Валентин был уже рядом. Прямой в висок и повторно в челюсть. Голова белобрысого дернулась и застыла. Возле лопнувшей губы багрово блеснула капелька крови. Словно ягода костяники, волшебным образом вызревшая на человеческой плоти.
— Остановить бой!…
Вероятно, это кричал полковник. Валентин же мысленно верещал. Это походило на некий варварский вопль. Победа — и какая! Менее, чем в полминуты! Такого они, разумеется, не ждали. И теперь против него, конечно, выпустят сержанта — самодовольного волкодава с клыками, ежедневно испытывающим на прочность шкуру заключенных. Чуть развернувшись, чтобы наблюдать за решетчатой дверью, Валентин грубыми рывками стянул с ноги капитана сапог. Сержант уже распахивал калитку, устремляясь к нему, но он опоздал. Стиснув голенище в кулаке, Валентин метнулся навстречу. Что-то почувствовав, сержант замедлил бег, но Валентин не собирался давать ему времени на раздумье. Орудуя сапогом, словно цепом, он пер на противника, пытаясь угодить каблуком по наиболее уязвимым частям. Опешивший сержант защищался блоками. Руки у него оказались совершенно скованными. Попробовав ухватить взбесившийся сапог, он лишний раз проиграл, пропустив прямой левый. И тогда он пустил в ход ноги. Первый же его выброс, нацеленный в туловище, Валентин поймал в замок. Сапожище был ему уже не нужен. С задранной ногой сержант получил удар в пах, после чего ногу ему Валентин попросту вывернул, растянув сухожилие и выдавив из соперника нечленораздельное блеяние. Уже упавшему нанес контрольный удар в челюсть. В этого он бил от души. Было за что.