— Слушай сюда, уродливая кобыла! — заорал Бочелли, которого толпа напугала гораздо больше, чем хотелось показывать, и подошел так близко, что женщину окутал запах лука. — Пока оно было живо, вы отлично делали на нем деньги, — яростно зашептал он. — А теперь оно умерло, и на нем заработаю я, capito? Отдай, оно — мое…
Мужчина потянулся, но Мариам, выше на три головы, не позволила даже притронуться к ящику. По толпе пробежал вздох. Зеваки еще не решили, смеяться над чудовищем или злобно улюлюкать.
— Оно? — глухо прорычала акробатка.
— Ты знаешь, о чем я. Не делай из себя большую идиотку, чем ты есть! — взвизгнул Бочелли и едва заметно мотнул головой в сторону Амброза. — Видишь того, в тюрбане? Он щедро заплатит. Очень щедро. Я могу раскошелиться еще за всю эту мороку. — Он почти умолял Мариам, в отчаянии пытаясь дотянуться до гробика. — Ни тебе, ни мне не будет лучше, если он начнет разлагаться, capito?
— Синьор Бочелли! Что этот человек собирается сделать с нашим мертвым малышом? — выкрикнула она, с отвращением глядя на охотника за наживой.
— Да-да, с мертвым ребенком! — подхватила фокусница, обращаясь к растущей толпе. — С крошечным младенцем, да упокоится его душа с миром!
Малышка Лейя расплакалась.
— Мы принесли его сюда для последнего благословения, — продолжала Елена, — чтобы похоронить как положено. Отпустите нас с миром!
— Позор! — крикнула из толпы женщина в зеленом платке, показывая пальцем на Бочелли.
— Да-да, отпустите несчастных, дайте им спокойно похоронить ребенка! — Из окна высунулась прачка с загрубевшими красными руками.
Кто-то кинул в Бочелли гнилым яблоком.
— Стойте!
Все это время Амброз молчал, держась подальше от толпы, не скрывая отвращения к грязным оборванцам. Он прижимал к носу саше, льняной мешочек с сушеными травами, которые, как считалось, помогали отвадить болезнь. Только блеск голубых глаз выдавал напряженное внимание к происходящему.
— Стойте! — Его голос громко и бесстрастно, как всплеск от брошенного в воду камня, прозвучал над заросшей травой площадью. — Достойные жители Доросдуро, какое вам дело до этих бродяжек? Они ничуть не лучше цыганок, а мы-то с вами знаем, кто такие цыгане!
Несмотря на английский акцент, он говорил почти как итальянский аристократ. Ледяной голос заворожил толпу.
— Это лгуны и мошенники, — продолжал охотник за редкостями. — Они крадут…
— Крадут детей! Это все знают! — крикнул из толпы мужчина с огромным нарывом на шее.
— Вот именно. — Джонс едва заметно растирал между пальцами саше. — Не удивлюсь, если они крадут даже младенцев!