Волкодав подошёл к калитке, поднял деревянную колотушку, приделанную на цепочке, и постучал.
Во дворе прошуршали неторопливые шаги. Открылось зарешёченное окошечко, и на венна подозрительно уставился усатый привратник.
– Иди отсюда, голь перекатная. Занято место, – приглядевшись, с явным удовольствием проговорил халисунец. – Господину другие охранники без надобности. Хочешь заработать, ступай на торг, там в караванах завсегда надсмотрщиков не хватает.
Волкодав подумал о том, что эта калитка, слаженная от уличного ворья, вряд ли выдержит настоящий удар. Ещё через неё можно было махнуть верхом. Или просто набраться терпения и подождать, пока усатый выйдет на улицу. И тогда уже без спешки, во всех подробностях обсудить, кому на какой торг идти и зачем.
Окошечко стало закрываться.
– Подожди, друг, – протянул руку подоспевший Иригойен. – Сделай доброе дело, привратник, найди хозяина или хозяйку. Скажи, сын вернулся…
К некоторому удивлению Волкодава, усатый захохотал:
– Сын!.. Ещё чего выдумай, бродяга!
Окошко захлопнулось окончательно. Венн хотел было постучать ещё, но передумал. Всё равно без толку.
У Иригойена был вид человека, провалившегося в дурной сон, где всё привычное и родное предстаёт искажённым, незнакомым и страшным. Он-то, дурак, боялся родительской воркотни и попрёков, он-то терзался, захочется ли ему остаться под отеческим кровом или опять потянет в дорогу…
– С соседями дружили небось? – хмуро спросил Волкодав.
В третьем по счёту соседском доме привратник наконец вспомнил Иригойена и пустил его внутрь. «А ты, парень, не обижайся, здесь подождёшь», – было сказано Волкодаву. Иригойен, страдая, оглянулся, и венн махнул рукой: ступай, мол, я не обидчивый. На что обижаться? На месте привратника он и сам остерёгся бы пускать к хозяйскому порогу недоброго на вид мужика со шрамом на роже, при семивершковом ноже и с летучей мышью, скалящейся на плече… Мало ли с каким сбродом мог спутаться в дороге чистый сердцем господин Даари!
Ждать пришлось недолго. Довольно скоро Иригойен вышел наружу в сопровождении старого, сгорбленного домашнего раба. Раб держал в руках пустую корзинку.
– Пять лет почти тебя не было, молодой господин… – кудахтал старик. Увидел Волкодава и даже отпрянул: – А это кто?..
– Мы с ним давно путешествуем вместе, он стал моим братом, – ответил Иригойен. – Называй его Волкодавом.
– Воистину диковинные у тебя друзья, молодой господин… – вздохнул дед, не иначе уверенный, что чужеземец не понимает его речь. – То-то батюшка бы твой удивился…
Похоже, старый слуга знал Иригойена с детства. Волкодав решил, что соседи, впустившие скитальца, были скорее всего людьми добрыми и приличными. Известно же: в правильном доме и кошка выходит к гостям, не опасаясь пинка, и седобородый раб ворчит на хозяйского сына, блюдя порядок и честь.