— Мы практически не общаемся, и вам это известно.
— Его должны были арестовать, но он сбежал.
— Я не общаюсь с семьей, так что мне никто ничего не сообщил.
— Неужели?
— Мы не виделись много лет. Встретились однажды совершенно случайно, когда открывали после ремонта Кировский. Не сказали друг другу и трех слов. Он так и не простил мне, что я служу в НКВД и защищаю свою страну.
— Он сбежал! Исчез! Понимаете, что это значит?
— Я не отвечаю за брата. Мы давно прервали всяческие отношения.
— Перед арестом ему позвонили.
— Я понятия не имел, что он в списках. Кто бы мне сказал? Сами знаете, наша служба не имеет отношения к принятию решений подобного рода. Даже знай я о готовящемся аресте, не стал бы предупреждать Игоря — это не в моих интересах. Вам хорошо известна моя лояльность, Антон Николаевич.
— Медсестра, ответившая на вызов, не смогла с уверенностью сказать, мужчина звонил или женщина, но она склоняется к последнему.
— Вот видите…
— Вы могли кого-то попросить.
— Кто бы согласился на подобное поручение?
— Ваша жена.
— Моя супруга на шестом месяце беременности. Думаете, я стал бы подвергать ее такому риску? Только сумасшедший мог поступить подобным образом! Да пусть хоть всех их арестуют, меня это не касается.
— В момент звонка вас не было на рабочем месте. Теоретически вы могли звонить сами, из телефонной будки, изменив голос.
— Вы хорошо меня знаете, товарищ полковник. Если бы я собирался сделать что-то подобное, первым делом обеспечил бы себе алиби.
— И тем не менее на ваш счет возникло сомнение, а у нас это равносильно уверенности.
— Вам известна моя биография, товарищ полковник. Я работаю в органах с двадцать седьмого и не раз доказывал делом свою преданность советской власти.
— Придется сделать это еще раз, Александр Эмильевич.
— Чего ждет от меня партия?
— Вы должны выступить свидетелем на процессе по делу «врачей-убийц».
— Но я не врач…
— Вы должны подтвердить, что ваш брат и другие подсудимые, эти докторишки, были участниками заговора и планировали устранить многих ответственных работников, которые были их пациентами. Главарь преступной группы хотел отравить первого секретаря нашего обкома. Скажете, что у вас появились подозрения, вы провели собственное расследование и доложили обо всем руководству.
— Не вижу препятствий. Этот человек мне больше не брат. Я не поддерживаю отношений с предателями родины.
— Вы дадите показания? В Москве, на процессе?
— Конечно, Антон Николаевич. Разоблачать предателей — наш долг.
— Вы уверены?
— Вы сами часто говорили: мы — солдаты, мы сражаемся и исполняем приказы.