Далее. Что вообще означает — «революционные идеи овладели массами»? Здесь, в этом вопросе, и пришедший в головы русских людей атеизм, и отношение к семье, браку, уважение к достоинству другого человека, к патриотизму… Посмотрим на конкретном примере. В чем выражалось это «овладение»? Как известно, первые масонские предприятия в России — чисто просветительские: их задачей было издание книг и создание с их помощью своего круга читателей. Принципиальное значение придавалось воспитанию юношества. Главной мастерской по изготовлению интеллигенции, равно и чиновников, в России был Московский университет. Его и взяли себе масоны — розенкрейцеры в качестве своей главной операционной базы. Каковы же были плоды этой педагогики? Об этом достаточно ярко говорят нам воспоминания самих воспитанников высших учебных заведений России. Результаты образования в университетах известны: уже с тридцатых-сороковых годов учащаяся молодёжь становится в ряды первых волонтёров революции. Она решительна в своём отрицании всего и вся. Более чем показательно, что первые студенческие проявления «революционности» выражались, увы, в скандалах, устраиваемых ими в… публичных домах. Об одном из таких «революционных» выступлений рассказывает Н.П. Гиляров-Платонов. Он замечает по поводу этого скандала: «Меня удивляло и досадовало, что общество оскорбилось нагайками, погулявшими по студенческим спинам, а не огорчилось буянством студентов и не устыдилось за них, что ареною героизма своего они выбрали публичный дом». Моральное разложение опережало рост «сознательности» у «передовой» учащейся молодёжи. Один из видных народовольцев вспоминал о впечатлении, произведённом на него судебным процессом нечаевцев в 1871 году, когда сам он (речь идёт о В.К. Дебогории-Моркиевиче) был студентом Киевского университета: «А показания обвиняемого Успенского, оправдывавшего своё участив в убийстве студента Иванова тем соображением, что для спасения жизни двадцати человек всегда дозволительно убить одного, казались нам чрезвычайно логичными и доказательными. Рассуждая на эту тему, мы додумались до признания принципа „цель оправдывает средства“. Так мало-помалу, мы приблизились к революционному мировоззрению…» Так «приблизились» к этому преступному по самому своему существу мировоззрению целые поколения русской молодёжи, «купленной» на дешёвку, по выражению Достоевского. В страстной жажде общественной справедливости она оставалась духовно не окормленной. Церковь, оттёртая на обочину общественной жизни, воспринималась бюрократией как сила реакционная, а сила революционная — как провозвестник будущей религии всеобщего счастья и прогресса. Само слово «русский» сливалось с понятием о «реакционности» и «отсталости», а «самодержавие» воспринималось как реакционность в квадрате. Измена же Родине составляла необходимый атрибут «передовых» взглядов. Вспомним, Герцен именно в университете приобрёл отвращение уже не только к религии, но и к России. «Мы радовались, — вспоминал он с гордостью, — каждому поражению Дибича (командовавшего русскими войсками во время восстания польской шляхты — В. О.), не верили неуспехам поляков…»