— Я хочу предупредить, — сказал он. — Если кто-то не выпьет со мной этот тост — клянусь, я выпрыгну в это окно!
И, подняв бокал, произнес:
— За великого сына Грузии, вождя народов, Генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина!
В драматической тишине раздался голос Петра Фоменко:
— Прыгай, сука.
Дело было в середине шестидесятых.
Михаил Козаков, зайдя навестить маму, застал у нее немолодую пару: русского эмигранта, приехавшего по случаю «оттепели» посмотреть на Родину, и его жену, француженку.
К прискорбию, она не понимала по-русски и участвовать в разговоре не могла.
А разговор как раз пошел об «оттепели», о поэзии, о классических именах, только-только легализованных после смерти Сталина: Мандельштам, Цветаева…
Из Цветаевой молодой вдохновенный Козаков и начал читать — «Попытку ревности». Недавно узнавший эти великие строки, он с пылом неофита спешил поделиться ими с миром.
Как живется вам — хлопочется —
Ежится? Встается — как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?
Немолодой эмигрант слушал с большим интересом.
После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой
Гипсовой?..
— Замечательно, — вздохнул гость.
Потом мужчины отошли к окошку покурить.
— А знаете, Михаил, — помолчав, сказал гость, — это стихотворение посвящено мне… А труха гипсовая — вот.
И показал на свою жену. Та церемонно поклонилась. К счастью, она совсем не понимала по-русски.
— Вот, — скорбно молвил бородатый детина рядом со мной. (Дело было в ЦДЛ, у книжного развала.) — Рубцов! Гноили его, не печатали… А умер — оказалось: гений!
Он помолчал и добавил:
— Вот и я так же.
В семьдесят пятом году на экраны вышел фильм «Звезда пленительного счастья». Молодой артист Владимир Качан спел там песню Булата Окуджавы на музыку Исаака Шварца — ту самую, про кавалергардов.
Может быть, век и недолог, — но не у этой песни!
Счастливая судьба «Кавалергардов» обеспечила артиста надежным куском хлеба. К концу третьего десятилетия, однако, этот кусок начал вставать у Качана поперек горла: где бы он ни выступал, дело неизбежно заканчивалось «кавалергардами».
Россия и заграница, рабочий класс и трудовое крестьянство, элитарные залы и «чес» по клубам… Десятилетия напролет, не реже двух раз в неделю… И взгляд туманится слегка.
В общем, Качан допелся!
Как-то, под восьмое марта, его позвали выступить перед работницами ЗАГСа. Артист запел «Кавергардов» и пел, как говорится, на автомате, пока, на словах «не обещайте деве юной любови вечной на земле», не уперся взглядом в надпись «Комната жениха»…