— Понял. — Я быстренько сделал очередную пометку в блокнот. — И всё равно получается, что вопрос выдачи замуж вашей милой сестры относится скорее к ведомству боярской думы, но уж никак не к милиции. Состава преступления нет.
— Щас будет! — Горячий Горох резво вскочил со скамьи и бросился к дверям. — Марьянку сюда! Сей же час поставить предо мной сестру мою двоюродно любимую!
Я поднял на него недоумевающий взгляд. Бабка тоже мало что поняла…
— Вот щас она при вас про свои пожелания к женитьбе петь начнёт, а я её прибью, ибо нервы не железные, и вот те на состав преступления!
Мы с Ягой попробовали было протестовать, но государь, как говорится, уже закусил удила и пёр на танки грудью в рваной тельняшке и с нездоровым блеском в глазах. Вот благодаря такой породе русских людей мы и победили Гитлера…
— По рюмочке наливки не желаете ли, покуда ждём?
— Мы на работе.
— А ежели сам царь угощает? — привычно выгнул бровь соболиную Горох, но на нас оно давно не действовало. Да и ждать, честно говоря, пришлось недолго.
С чего-то жутко вежливый Митя, предварительно постучав, распахнул дверь, впустив в горницу рыжеволосую копию классической Настеньки из «Морозко». Царевна Марьяна, чинно шурша подолами, поклонилась сначала царю, потом Бабе-яге, потом мне, а моего младшего сотрудника опять вытолкали за дверь. Пряник со стола он успел цапнуть сам и без спросу. Мы же лицом к лицу встали с новой проблемой нашего государя…
— Здравствуйте. Садитесь. Представьтесь, пожалуйста, — буднично попросил я.
Царевна даже не повернула в мою сторону чуть вздёрнутый носик, полностью игнорируя вопрос. И почему мне кажется, что всё это уже где-то было…
— Отвечать, когда тебя сам участковый спрашивает! — рявкнул Горох, хлопая по столу ладонью.
От неожиданности подпрыгнули все, даже стрельцы за дверями. Но не царевна!
— И как же мне представиться? — холодно уточнила она. — Нешто я уже преступница какая или грех за мной смертный, что меня без суда да следствия в Сибирь на каторгу шлют?!
— Марьянка, не начинай…
— Нешто я не царского роду, что простой холоп в погонах, без чину, без звания, без роду-племени, мне допрос чинит? И ладно б ещё был красавец писаный, что ты мне на его счёт намёки всякие делал. Кому угодно готов сестрицу с рук сбыть…
— Марьянка, уймись, богом прошу… — скрипнув зубом, во второй раз попытался влезть Горох, но я остановил его.
Знаете, таких экзальтированных девиц мне в Москве столько насмотреться пришлось, что уже ничем не удивишь. Будут орать, ныть, оскорблять, цепляться к мелочам, требовать семейного адвоката, грозить звонками папе, рвать на себе колготки, пытаться курить в отделении, материться, плакать, угрожать, но на самом деле — пшик… Пустышка беспомощная и закомплексованная.