Ну что могу сказать…
В принципе вполне удобно. Шмулинсон действительно хороший гробовщик и дело своё знает. Гроб был удобным, как колыбелька, не жал в плечах, позволял вольно вытянуть ноги и при закрытии крышкой оставлял достаточно пространства для дыхания. Думаю, в нём вполне можно продержаться часа два-три, пока меня не выкопают. Правда, кадры с Умой Турман из фильма «Убить Билла» упрямо лезли в голову, но я их гнал от себя, у нас всё-таки несколько другая ситуация…
— Значит, мне вот просто так лежать, и всё?
— Ну как тебе сказать, Никитушка… — порядком призадумалась Баба-яга. — Просто так ты не вылежишь, ить к тебе народу сколько прощаться пойдёт. Надобно, чтоб ты ровно труп был, без малейших подозрениев…
— В смысле не дышать?
— В смысле дам я тебе одну настойку тайную, ты с неё ровно сном заснёшь. Но дыхание столь тихим будет, что человеческим глазом вовек не углядишь. А через три часа ты сам проснёшься, уже у нас в отделении.
— Вы уверены?
— Да не переживай ты так, сокол ясный, — всплеснула руками бабка. — А то мне уже и обидно становится, словно бы ты мне, старой, не доверяешь! Это когда ж я такое оскорбительство жестокое заслужить успела, а?!
Крыть было нечем. Моя домохозяйка и по совместительству бессменная эксперт-криминалистка нашей опергруппы не подводила меня ни разу. Приходилось вновь просто верить ей на слово. И я поверил. Боже, я поверил…
— Щас настоечки чудодейственной выпьешь, и ложись себе, спи-почивай! Ни про что не думай, ни о чём не беспокойся.
Я причесался, поправил мундир, застегнул все пуговицы, начистил ботинки, выпил и лёг. Последнее, что чётко помню, это как в горницу вбежал ещё более потрёпанный, чем час назад, Митька и в руках у него, как скальпы, трепыхались восемнадцать старушечьих чёрных платочков. Больше не видел ничего, глаза сами закрылись, тело перестало повиноваться сигналам мозга, и весь мир вокруг меня превратился в мягко растянутые звуки. То есть слышать я мог и, уж поверьте, наслушался всякого…
— Ох и на кого ж ты нас покинул, свет ты наш участковы-ый! Ох и кто теперь с преступностью бороться буде-эт?! Ох и осиротело без тебя всё отделение милиции-и! Митя…
— Гы?!
— Ежели вот так хоть раз на людях хихикнешь, я тя помелом пришибу!
Потом, как я понимаю, был «тайный» вынос тела во двор. Там гроб поставили на две табуреточки, дабы специально приглашённые лица могли подойти и удостовериться. Ну и, как всегда, первыми пробились наглые думцы.
— Посторонись, холопы! Пропусти боярскую думу удостовериться! Мы тож, поди, люди, тоже слезу пустить хотим…