Директора покоробили последние слова, и он многозначительно глянул на меня.
— Слушаешь? — спросил полковник.
— Да, господин.
— Это разумно. Если слушать внимательно, много можно узнать. Вопросы есть?
— Что там едят, господин?
Виконт д’Анвер рассмеялся.
Полковник взял стакан и улыбнулся.
— Что ест император, не знаю, я с ним не знаком. И вряд ли кто из иностранцев знаком. А его подданные едят собак, кошек, змей, куриные лапки, яйца, маринованные в лошадиной моче и пролежавшие в земле сто дней, морские огурцы, насекомых, ящериц, нерожденных козлят… Да проще сказать, чего они не едят.
Я подумал, что должен был родиться китайцем.
— Китайцы приписывают еде лечебные свойства. Что-то успокаивает, что-то придает сил… — Взглянув на строгую мадам Форе, что сидела рядом с мужем, полковник улыбнулся. Подчеркнутая строгость и скромность никак не вязались с ее пышной, едва прикрытой грудью, которой он любовался весь вечер. — К примеру, змеиное мясо якобы делает мужчину сильным, а кошачье — проворным. Кушанье под названием «Дракон и тигр» делает его одновременно ненасытным и умелым при исполнении супружеского долга…
Мадам Форе покраснела, а ее муж нахмурился. Директор взглянул на меня, решил, что я ничего не понял из слов полковника, и засмеялся вместе с гостями.
Вскоре ужин закончился, и мадам Форе первой ушла к себе. Через полчаса уснул и я, гадая, сложно ли поймать змею и как ее лучше готовить: отдельно или вместе с кошатиной.
Ты ничем не лучше бедной гусятницы, говорил я себе, провожая взглядом уезжающих гостей. И не лучше Жанны-Мари, дочери школьного учителя, — как ни любишь ты вкус ее губ и запретные прелести, что скрываются под блузкой. Тебя не нашли в камышах у реки, жена фараона не спасала тебя от верной смерти. Принцесса из неведомой страны не отдавала тебя на волю волн. Виконта привело сюда обыкновенное любопытство. Ты — Жан-Мари д’Ому, школьник, сын разорившихся и умерших от голода дворян.
А вдруг?.. — произнес мой внутренний голос.
А вдруг?..
На следующей неделе Жанна-Мари исчезла. Никакой тайны из этого не делали: она забралась в телегу, где уже сидела ее мать, возчик ударил лошадь кнутом, и под скрип колес они уехали. От ворот донеслось лишь эхо лошадиных копыт и шорох гравия. Доктор Форе проводил их невозмутимым взглядом, задал нам переводить что-то из Цезаря и пять страниц из Монтеня, а потом написать конспект, состоящий не более чем из трехсот слов и не менее чем из двухсот пятидесяти.
Доктор Форе уже давно никого не порол. От злости он трепал нас за уши, швырял в нас учебники, вышибал из-под нас стулья, но никого больше не заставлял растягиваться на столе в актовом зале, подставляя зад ивовым прутьям. В остальном же школьная жизнь шла своим чередом. Директор руководил учителями, учителя — старшеклассниками, а старшеклассники — нами. То было французское государство в миниатюре, сказал мне Эмиль. Он тайком читал книжки, которые доставал из запертого шкафчика в библиотеке, — замок он взломал и, несомненно, заслужил бы этим порку, но шкаф стоял в самом темном углу, и снаружи замок казался целым. Единственное повреждение можно было заметить, только приглядевшись: в том месте, где Эмиль воткнул нож в дверцу и надавил, дерево слегка расщепилось, а медь погнулась. В ту ночь я тоже был в библиотеке.