— Ты и спишь в этой маске? — с вызовом произнесла я. — она, наверное, приросла. Хотя вряд ли! Между ней и кожей наверняка есть прослойка лицемерия, которое не дает вам соединиться и стать единым целым!
— Что с тобой? Я тебя чем-то обидел? Дурной сон? Не та нога во время подъема с кровати?
— Скука! Я же сказала!
Я начала анализировать, не переборщила ли я с агрессией. Мне казалось, что все в меру, и я продолжила экзекуцию:
— Ты напоминаешь художника-педераста.
— Разве?
— Твой костюм!
— Ты считаешь, что так одеваются мастера кисти нетрадиционной ориентации?
— Я считаю, что его носят ненормальные люди! Хочешь знать какой цвет сейчас вокруг тебя?
— Не уверен, что готов к грубости, но вижу, что стоит дать тебе выплеснуться.
Его учительский тон еще больше раззадоривал меня.
— Фекальный! И запах соответствует. От твоей жизни пахнет дерьмом!
— Как и от твоей, — спокойно дополнил он и ушел, оставив меня в одиночестве. Вдруг я почувствовала угрызения совести. Мне стало очень стыдно за мои нападки. Где теперь его искать?
Квартира оказалось намного больше, чем я себе представляла. Некоторые комнаты не были благоустроены, в них даже отсутствовал свет. Я увидела лестницу, ведущую наверх, и медленно направилась к ней. Интуиция мне подсказывала, что именно там обитает человек-загадка, укрывающий свое лицо от моего взора. Оказавшись перед дверью, я тихонько толкнула ее, та завизжала так, будто я причинила ей боль. Я замерла, прислушиваясь, к звукам, но было тихо — ни единого шороха. Посреди комнаты стояла огромная кровать, заправленная красивым шелковым бельем. Окно было плотно завешано тяжелыми шторами. Вдоль периметра висели светильники, похожие на лампадки, они создавали приятную атмосферу, словно я попала в другое измерение или в волшебную сказку.
— Я надеюсь, ты здесь, чтобы извиниться? — его вопрос заставил меня подпрыгнуть. Я увидела еще две двери. Одна из них вела в ванную, совмещенную с туалетом, а вторая была, по-видимому, вроде шкафа.
— Ты напугал меня! — произнесла я недовольно. — Извини. Не знаю, что на меня нашло, но ты с этой газетой в руках… невыносимо.
Он принял извинения и предложил, чтобы я располагалась на кровати. Я настороженно посмотрела на него — взгляд был чист, без тени коварства и похоти. Я уселась на его спальное место, сложив руки на колени, как воспитанник детского сада, наказанный за мелкое хулиганство.
— Ты должна снять эту тряпку и лечь красиво. Понимаешь меня? — произнес он спокойно и исчез в проеме двери, ведущей не на лестницу и не в туалет. Я попыталась обустроиться на его ложе. Как я пойму, что не раскорячена, словно неуклюжая курица, а действительно выгляжу изящно?! Подобного опыта у меня не было, никто никогда не просил меня лечь красиво! Я пыталась приноровиться к новому месту несколько минут, не заметив, что художник уже вернулся с мольбертом и выбирает «угол зрения».