– Спроси-ка у тех бедолаг, что мы оставили на Кровавом холме, по душе ли им солдатское житье, – сказал Дентос.
Баркус пожал плечами:
– Солдатская жизнь часто подразумевает солдатскую смерть. Им-то хоть платят, а нам?
– А мы служим Вере, – вмешался Френтис. – Мне этого довольно.
– А, но ты-то пока молод душой и телом. А вот погоди-ка еще годик-другой, и сам потянешься за «братним другом», чтобы избавиться от этих гадких вопросов, как и все остальные.
Баркус опрокинул бутылку себе в рот и разочарованно скривился, когда оттуда выкатилось всего несколько капель вина.
– О Вера, зачем я не пьян? – проворчал он, швыряя бутылку в темноту.
– Так ты все же в это веришь? – продолжал Френтис. – В то, ради чего мы сражаемся?
– Мы сражаемся ради того, чтобы король мог удвоить свои доходы от налогов, о невинный отрок.
Баркус вытянул из-под плаща фляжку «братнего друга» и сделал большой глоток.
– Во-от, так-то лучше!
– Но так же не может быть! – возмутился Френтис. – В смысле, я знаю, что все эти байки насчет того, что альпиранцы будто бы детей крадут, – чушь собачья, но ведь мы же несем им Веру, правда? Мы нужны этим людям. Потому аспект и отправил нас сюда.
Он перевел взгляд на Ваэлина.
– Правда же?
– Ну конечно, правда! – ответил ему Каэнис со своей привычной убежденностью. – Наш брат просто видит самые низменные побуждения в самых чистых деяниях.
– Чистых?! – Баркус заливисто, от души расхохотался. – Что ты называешь чистым? Сколько трупов осталось валяться в пустыне по нашей милости? Скольких мы оставили вдовами, сиротами и калеками? А как насчет этого города? Думаешь, «красная рука» появилась здесь после того, как мы его взяли, просто по совпадению?
– Если бы мы принесли ее с собой, мы бы и сами заболели! – огрызнулся Каэнис. – Ты, брат, иной раз такую ерунду городишь!
Они продолжали грызться, а Ваэлин оглянулся на виллу. В одном из окон верхнего этажа горел тусклый огонек, смутные тени ходили за шторами. Шерин работает, скорее всего. Ваэлин ощутил внезапный приступ озабоченности, остро чувствуя ее уязвимость. Ведь если лекарство не подействует, она останется беззащитной перед «красной рукой», как сестра Гильма. Возможно, он отправил ее на смерть… и она так сердилась!
Он встал и подошел к воротам, не сводя глаз с желтого прямоугольника окна. В груди накипали беспомощность и чувство вины. Ваэлин обнаружил, что уже поворачивает ключ в замке. «Если подействует, это не опасно, а если нет, я не смогу жить, когда она умрет…»
– Брат?..
Каэнис. В его голосе звучало настойчивое предостережение.