Он осатанел, пока доплелся до начала порога. Дважды падал. Изрыгал хулу по адресу природы, Ивана и – самокритично – в свой собственный адрес. Но дошел – и был вознагражден.
Ах, как поет душа спиннингиста, когда в толще дивно прозрачной воды, неся во рту золотистый лепесток блесны-вращалки, едет к берегу уловленный хариус, встопорщивший плавник-парус! Один, второй, третий… десятый! И какие здоровенные! После двенадцатого Сергей решил, что на сегодня хватит. Кукан весил килограммов семь, а самая крупная рыбина тянула, наверное, на килограмм. Есть-таки счастье в жизни! Оно существует!
Пробираясь вдоль порога к биваку, он внимательно смотрел под ноги – потому и обнаружил опасность нюхом. В ноздри ударил тяжелый и резкий запах зверинца.
Сергей замер. Поднял голову. Прислушался: не хрустнет ли где ветка?
Нет, не хрустит… Хотя что услышишь за шумом порога? Бурлит, сволочь.
С минуту Сергей простоял на месте, дрожа и соображая. Слева в кустах кто-то был, и, скорее всего, этот «кто-то» был не «кем-то», а натуральным медведем. Чем больше зверь, тем сильнее он воняет, скунсы не в счет. Человек в этих зарослях запутается в два счета, а медведь проломит их с легкостью. Выскочит вдруг – и что делать?
Бросать людоеду рыбу, а самому прыгать в порог. Он хоть и длинный, да не самый убийственный, авось не размолотит в кашу. Не должен. Как там говорил Иван? Если свалился в пороге с судна – плыви на спине ногами вперед и не дергайся. Да, но то в спасжилете…
Додумать Сергей не успел, а если бы и успел, то все равно пришел бы к выводу: иных вариантов нет. И когда слева пугающе затрещали кусты, он швырнул спиннинг в одну сторону, кукан в другую и в два прыжка оказался…
…на сухом песке. Над головой пылало обжигающее солнце. Было очень жарко.
Чтобы сойти с ума, нужно какое-то время. У Сергея его не было – или ему лишь казалось, что не было. Он просто взвизгнул и забарахтался в горячем песке вместо холодной воды. Немедленно и жестоко в кожу впились колючки сухих стелющихся растений.
Сколько времени корчился Сергей на песке, он и сам не сумел бы сказать. Впоследствии ему казалось, что очень недолго. Он почти убедил себя в том, что сразу осознал, где находится. Точнее – где не находится в своем капроновом обмундировании и резиновых штанах. На Кольском полуострове он не находится, потому как где Кольский, а где жаркие пустыни?!
Поняв это, он испугался вторично. И сильнее, чем в первый раз.
В полукилометре от Сергея на выкрашенной под цвет песка дозорной вышке скучали двое. Старший, одетый в хорошо известную обитателям Центрума пограничную форму с двумя шевронами на рукаве, чутко дремал, привалившись спиной к ограждению и сдвинув кепи на лоб. Второй пограничник, одетый так же, но с одним шевроном, держась в тени и медленно поворачиваясь по часовой стрелке, вел круговое наблюдение. Несмотря на темные очки, он щурился от яркого света. Посередине площадки на высокой треноге скучал пулемет. Четырехскатная дощатая крыша защищала от солнца лишь его казенную часть, а на стволе висела линялая тряпка. Все равно пулемет раскалился так, что не притронешься.