— Ваши методы расследования безукоризненны, — вежливо изрек Вульф.
— Премного благодарен. Что касается алиби, то полностью ни у кого его нет. Выйти и войти в большую гостиницу так, чтобы вас никто не заметил, не такая уж проблема, особенно если у вас есть на то веские причины. Эта женщина, Тешер, уверяет, что сразу же после встречи пошла в библиотеку какой-то своей подруги и проработала там над конкурсными стихами вплоть до четырех часов утра, но в комнате никого с ней не было, а в доме все спали. И тут возникает вопрос, который действительно привел меня к вам, — главный вопрос. Мы выяснили, что во всем городе найдется не так уж мало людей, которые могли иметь что-то против Далманна: три-четыре женщины по мотивам личного характера, трое-четверо мужчин, тоже по личным причинам, и несколько человек обоего пола по причинам делового характера. В том числе кое-кто из его ближайших сотрудников по бизнесу. Мы, конечно, их ищем, проверяем, где они были прошлой ночью, и так далее, но тот факт, что взят был только один бумажник и больше ничего, может означать, что все это просто пустая трата времени и таланта. Ведь денег в бумажнике не было, он держал их в другом кармане. В бумажнике он хранил в основном визитные карточки, водительское удостоверение и тому подобное.
Упоминание о кармане будто бы навело его на какую-то мысль. Он залез в свой нагрудный карман, вынул оттуда сигару и зажал её между пальцами.
— Так вот, — проговорил он, — я и думаю, что вы могли бы ответить нам на один вопрос. А теперь, когда я знаю, что именно интересует лично вас, я надеюсь на это еще больше, чем раньше. Ради бумажника его убили или нет? Если это так, то убил его один из конкурсантов, и мы можем, во всяком случае сейчас, пока забыть обо всех остальных. Но это все упирается в конкурс, вы же, как я уже говорил, находитесь в их лагере. Нет, я не прошу у вас записей Гудвина о ваших беседах с клиентами и с этим адвокатом. Я только хочу узнать ваше мнение, считаете ли вы, что его убили ради бумажника?
— Повторяю вам, мистер Кремер, я не занимаюсь расследованием этого убийства.
— А кто, черт возьми, говорит, что занимаетесь?! Ну, как вы еще хотите, чтобы я сформулировал вопрос?
Вульф поднял и опустил плечи.
— В сущности, это не имеет значения. Вас ведь интересует только мое мнение. Я сильно склонен полагать, что ваш человек, то есть убийца, и мой человек, то есть вор, одно и то же лицо. Отсюда, казалось бы, следует утвердительный ответ на ваш вопрос. Вас это устраивает?
Судя по выражению лица Кремера, его это явно не устраивало.