— Это зависит от обстоятельств. Если «ЛБА» все еще будет его клиентом, то «ЛБА». Ведь его наняли, цитируя формулировку Хансена, чтобы выяснить, «кто взял бумажник и у кого находится этот листок». Если он выяснит то, для чего был нанят — или во всяком случае ему так покажется, — вполне естественно, что он сообщит об этом своему клиенту, и никому больше. Конечно, здесь налицо будет два преступления против закона: кража бумажника и сокрытие от полиции факта обнаружения трупа, но ему на это наплевать. Но ведь он не сможет сообщить об этом клиенту, если тот им более не является, и тогда, как я догадываюсь, он просто выложит все это инспектору Кремеру.
— Это, — проговорил Хансен, — уже безусловно смахивает на угрозу.
— Угрозу? — усмехнулся я. — Угроза это нехорошо, а мне-то казалось, что я просто отвечаю на вопрос. Но если вам так показалось, беру свои слова назад.
Внезапно Тальбот Хири, сидевший прямо напротив меня, так что нас разделяла лишь благородная поверхность роскошного стола, вскочил на ноги, сразу же обнаружив свою внушительную стать, и окинул всех взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
— В жизни не видал столько болванов разом! — сообщил он им. — Вы чертовски хорошо знаете, что Ниро Вульф — это наша единственная надежда с минимальными потерями выбраться из этой ловушки. И после этого слушать ваш бред! — Он оперся сжатыми кулаками о стол. — Так вот, лучше уж скажу вам прямо сейчас: как только истечет срок нашего контракта, можете навсегда забыть о «Хири продактс». Если бы я не свалял такого дурака…
— Так и запишем, Тол, — раздался голос О'Гарро. — Немедленно спуститесь вниз и составьте на этот счет официальную бумагу! — продолжил он с насмешкой. — Обойдемся без вас и без этого Ниро Вульфа тоже! Я не намерен…
К нему тотчас же присоединились остальные, и температура снова стала приближаться к точке кипения. Я уже предвкушал, как буду сидеть и наблюдать за пузырями, но тут Оливер Бафф встал, схватил меня за рукав, почти силой поднял на ноги и поволок к двери. Нижняя губа его была прочно закушена, но ему пришлось разжать зубы, чтобы произнести, выталкивая меня в коридор:
— Если не возражаете, подождите где-нибудь здесь. Мы за вами пришлем, — и закрыл за мной дверь.
«Где-нибудь здесь» могло означать и прямо под дверью, но подслушивать — вульгарное занятие, особенно если не можешь разобрать, что говорят, и я, довольно скоро поняв, что не в состоянии уловить ни слова, повторил путь по широкому ковру и из коридора вновь попал в приемную. В паре мягких кресел наездились посетители, но уже не те, что ждали в приемной, когда я пришел. Когда я замешкался, вместо того чтобы сразу же нажать кнопку лифта, аристократическая брюнетка послала мне из-за стола вопрошающий взгляд, и я, не желая её попусту волновать, подошел и сообщил, что слушание дела закончено и мне осталось только дождаться вердикта. Она было вознамерилась одарить меня улыбкой — на мне в тот день был темно-коричневый костюм в полоску чудного покроя, гладкая рубашка цвета загара и мягкий шерстяной шоколадный галстук, — но потом передумала и решила подождать до вердикта. Я тут же понял, что она слишком чопорна для моего темперамента и вообще не в моем вкусе, и прошел по ковру к большим застекленным шкафам, закрывавшим всю стену напротив лифта и часть двух других. Они были заполнены широким ассортиментом предметов всех размеров, форм, цветов и фактуры.