Она смотрит в нашу сторону.
Я улыбаюсь ей.
Она не отвечает на улыбку.
Она что-то отвечает Хайнцу, он вновь обращается к ней. Она качает головой и трусцой бежит к задней линии. Хайнц машет мне рукой, приглашая на корт.
Я быстро шнурую кроссовки. Выхватываю ракетку из сумки и выхожу на корт - затем резко снимаю рубашку. Это нахальство, я понимаю, но мне необходим отчаянный жест. Штефи смотрит на меня и едва заметно улыбается. Спасибо, Джил.
Мы начинаем игру. Штефи играет безупречно, и мне приходится прилагать недюжинные усилия, чтобы мяч от меня перелетал через сетку. Сетка - злейший враг. «Расслабься, - говорю я себе. - Не думай. Смелее, Андре, это всего лишь тренировка».
Но я ничего не могу с собой поделать. Впервые вижу такую красивую женщину. Когда она стоит спокойно, не двигаясь, она похожа на богиню. В движении же - словно песня. Я ее почитатель, ее болельщик. Мне давно было интересно испытать удар справа от Штефи Граф. Я множество раз видел его во время турниров и по телевизору и гадал, как чувствует себя мяч, отлетая от ее ракетки. Мячи по-разному ощущают себя, ударяясь о ракетки разных игроков, ведь у каждого свои особенности удара, сила, умение подкручивать. Теперь, играя с ней, я чувствую ее особенности. Это как коснуться ее, хотя мы стоим в двенадцати метрах друг от друга. Наши удары по мячу напоминают мне предварительные ласки.
Она делает серию ударов слева, выбивает фонтанчики пыли на корте своими знаменитыми резаными ударами. Я просто обязан поразить ее легкостью, с которой беру такие удары, и способностью контролировать мяч. Но это оказывается труднее, чем ожидал. Я пропускаю один удар и кричу ей:
- В следующий раз меня так просто не поймать!
Она ничего не отвечает и бьет еще один резаный мяч. Я отбиваю его с задней линии ударом слева, вложив в него все свои силы.
В ответ она все-таки посылает его в сетку.
- Теперь мы в расчете! - кричу я.
И вновь в ответ - молчание. Лишь следующий мяч летит дальше и быстрее.
Во время моих тренировок Брэд, как правило, все время занят. Он подбирает мячи, дает указания, болтает языком. Но не сейчас. Он сидит в кресле судьи на вышке и глядит на нас, не отрываясь, - словно спасатель на берегу бухты, кишащей акулами.
Стоит мне глянуть на него, он одними губами произносит одно слово: «Красота!»
На краю корта собираются зеваки. Несколько фотографов уже щелкают камерами. Интересно, зачем? Неужели совместная тренировка игроков разного пола - такая уж редкость? Или это лишь потому, что я в ступоре пропускаю каждый третий мяч? Со стороны это похоже на урок тенниса, который Штефи дает ухмыляющемуся субъекту' с голым торсом.