— Считаю его просто блестящим!
— И ты готов стать нашим компаньоном?
Голландец растянулся в своем плетеном кресле и издал ленивый смешок.
— Весьма любопытное дело, хе-хе-хе. Те условия, которые вы мне предлагаете, настолько мне нравятся, что я даже не знаю, стоит ли требовать большего. И я уверен, что тебе об этом было известно заранее. — Он бросил пронзительный взгляд на своего гостя. — У меня странное ощущение, что перед тем как сделать мне это предложение, ты обстоятельно посоветовался с Молиндой. Она одна может знать те условия, против которых я не умею возражать.
Чарльз не видел смысла скрывать от него правду.
— Это так, — сказал он. — У нас была довольно продолжительная беседа с Молиндой, и она посоветовала наилучший способ добиться твоего согласия.
— Будь благословенна ее двуличная душа, — ласково сказал Голландец. — Для меня это невосполнимая потеря, хе-хе-хе. Зря я тогда подарил вам эту красавицу. Вы дали ей свободу, и теперь она приносит «Рейкхелл и Бойнтон» огромные капиталы, те самые, что могла бы приносить мне.
Чарльз еще раз напомнил себе, что ни на секунду не должен забывать об алчности, которая просыпалась в Голландце всякий раз, едва дело доходило до больших барышей, и что тот не замедлит воспользоваться любым случаем, чтобы урвать кусок пожирнее.
— Как ты считаешь, нужно ли нам составить договор на бумаге?
Голландец впервые рассмеялся с неподдельным весельем.
— Ты иногда любишь повалять дурака, дружок. Твой превосходный план потеряет силу, едва сведения о нем просочатся наружу. Мы не можем позволить себе записать наше соглашение на бумагу. В противном случае сразу можно заказывать себе камеры в какой-нибудь вонючей тюрьме под Амстердамом. Нет уж… хе-хе-хе. Боюсь, что придется нам впредь довольствоваться чистым и незапятнанным взаимным доверием.
— Вне всякого сомнения, — быстро отозвался Чарльз. — Мы здесь ничем не рискуем.
Улыбка Толстого Голландца слетела с его губ, и голос вдруг стал металлическим.
— А я никогда не берусь за дело, в котором есть риск, — холодно произнес он. — И всеми своими скромными достижениями, милый мой Чарльз, я обязан тому, что неукоснительно следовал этому правилу.
Голландец незамедлительно приступил к осуществлению плана. Сам же Чарльз отправил послания капитанам тех клиперов «Рейкхелла и Бойнтона», что стояли в различных портах Востока. Всем давалось указание безотлагательно сниматься с якоря и брать курс на Джакарту.
Тем временем Голландец закупил в огромном количестве черный перец у местных яванских плантаторов и заплатил, как всегда, достаточно щедро, если не считать десятипроцентной скидки, которую он потребовал за размеры сделки.