Пришел день, когда я уезжала в Ленинград, на премьеру фильма «Братья Карамазовы». В квартире моей я оставила Володю Высоцкого и Игоря Кохановского, не боясь никаких нежелательных последствий, а даже радуясь тому, что в квартире кто-то поживет в мое отсутствие. Когда я вернулась — очень скоро! — я не поняла, в чей дом попала, такой вид имело мое жилище. Володя отчаянно извинялся, показывал стихи, которые мне посвятил, пока я была в краткой отлучке, но я молчала и только руками отмахивалась. Потом он ушел, и я принялась за уборку. Выбросила массу бутылок из-под шампанского, кучи окурков, подмела пол, помыла пепельницы. Увидела и стихи, посвященные мне, они лежали у телефона. Но я так была на Володю сердита, что изорвала листок в мелкие клочья. Увы, сделанного не воротишь. Через много лет я как-то приводила в порядок свои бумаги, складывала в разные ящики документы: по темам. И вдруг, разбирая содержимое шкатулки, увидела старый пригласительный билет, а на нем — написанные Володиной рукой стихи, посвященные… нет, не мне, Марине Влади. До сих пор не знаю, как с ними поступить…
Да, пока я была в Ленинграде, Володя у меня в квартире не только «забавлялся» шампанским. И не только писал стихи. Счета, которые я вынуждена была оплатить за его телефонные разговоры с Парижем, достигли сотни рублей. Сейчас это вроде небольшая сумма, но в те времена это было очень существенно, можно было купить две пары лучших импортных туфель. И вот, когда мы снимались с Высоцким в «Опасных гастролях», к нему в Одессу приехала Марина. Подкатила на «Волге», Володя тотчас увидел ее, подлетел к ней, затем последовал долгий-долгий поцелуй, как иной раз бывает в фильмах. Одесситы, окружившие их, были в полнейшем восторге: «Ой, вы посмотрите сюда, это же Марина Влади!». Поселилась наша романтическая пара не в гостинице, а на даче — или у Говорухина, или у Юнгвальд-Хилькевича. И вот когда они, после недавней встречи, сидя на скамейке, радостно ворковали о чем-то своем, я торжественно подошла к ним с пачкой телефонных счетов и произнесла: «А за любовь надо платить, ребята!» Марина тотчас отреагировала: «Конечно, конечно».
Высоцкий был прекрасным партнером. Всегда очень внимателен и добр, заботлив. В кадре, в сцене не выпячивал себя. Наоборот, старался, чтобы выгоднее выглядел партнер. Может быть, потому что знал, что он и так, и эдак — все равно Владимир Высоцкий? Нет, нет, это он по природной доброте своей всегда стремился помочь.
Вообще мы с ним снимались мирно, дружно. Однажды, правда, я огорчила его. Я была очень нарядной в одной из сцен, на высоких каблуках, в огромной шляпе с мощно поднятыми страусовыми перьями — по моде 20-х годов. Он попросил: «Сними каблуки!» Я ответила: «Как?! Что это будет за туалет, что за вид будет у меня?!». Он предложил второй вариант: «Тогда сними эти перья! Такую высокую прическу себе устроила!» Но я снова отказалась и перья со шляпы не стала снимать. Что делать? Он попросил меня немного изогнуться вбок, чтобы я все-таки смотрелась ниже ростом. И я припала на одну ногу… Так нас и сняли.