Володя был прост в отношениях, очень добр, тонко чувствовал не только настроение, но и сущность каждого. Мне кажется, — нет, я твердо уверена в этом, — что ему достаточно было лишь немного поговорить с человеком, и он уже знал о нем все, видел его насквозь, как своеобразный духовный рентгенолог. В связи с этой его чертой между нами однажды произошла сцена, которую я, пока жива, никогда не забуду, за которую простила бы ему все, если б когда-нибудь в чем-нибудь он был бы предо мною виноват. Правда, вины за ним в отношении меня не знаю никакой.
Итак, иду я по улице, в кармане ни копейки, даже на хлеб нет. Зарплата у меня, актрисы театра имени Станиславского, 69 рублей в месяц. Вижу Володю, он куда-то очень спешит. Но — приостановился, спросил, как поживаю. «Ничего, нормально». — «До свиданья, Лина». — «До свидания, Володя». Пошли в разные стороны. Вдруг он возвращается, догоняет меня, кладет мне в руку три рубля: «У меня тоже не густо, больше нету. Но ты, по-моему, сегодня даже не завтракала!» Как он это узнал?.. По голодным глазам моим? Я сжала эту трешку в кулаке, вымолвила «спасибо» и только через минуту очнулась, чтобы посмотреть ему вслед. Я-то ведь знала, что он живет, в основном, тоже на малую зарплату актера театра имени Пушкина. Три рубля в те годы! Я могла их растянуть на целых два дня, правда, очень скудного пропитания, но именно на те два дня, которые отделяли меня от следующей получки.
Я долго посещала знаменитую компанию Левона Кочаряна, Утевского, Кохановского и других, — там было много интересных людей. Но потом и компания распалась, и я за Ивана Александровича Пырьева замуж вышла. И о Высоцком я несколько лет ничего не слышала. Конечно, какие-то наши актерские, кинематографические новости о нем не могли не «просочиться», но я выключилась из всего, что не касалось Ивана Александровича, фильмов, съемок, нашего с ним дома. Тем более что Иван Александрович побаливал, и я старалась уделять ему побольше времени и внимания.
Осенью 1967 года в Москве гастролировал театр Товстоногова, и мы с Иваном Александровичем были на одном из спектаклей. А после заехали на часок в гости к знакомым. Там я услышала: «Ну и дела же с этой Нинкою…» Голос певца показался мне знакомым, текст — выразительным, своеобразным, особенно для того времени. Я спросила: «Кто это?» Хозяева поразились: «Как, ты не знаешь?! Это ведь Владимир Высоцкий, это — номер один, талант, знаменитость!»
Когда не стало Ивана Александровича, так случилось, что частой гостьей в моем доме стала добрейшая женщина, актриса театра Вахтангова Варвара Александровна Попова. Она меня поддерживала, во многом помогала. Приходил и Володя — по старой памяти Трифоновки и кочаряновской компании, вообще по старой дружбе. Он все перебирал струны гитары и пытался петь для Поповой: «Варвара Александровна, Варвара Александровна, я вам спою!» Но она — любительница классики, Большого театра и бельканто — при первых же звуках любой Володиной песни приходила в шоковое состояние. Что говорить, Володя — не бельканто, но никогда на чужой стиль не претендовал. У него была своя, совсем особенная стезя.