Она долго лежала неподвижно, глядя на небо и не решаясь заговорить или пошевелиться. Повернув голову, она посмотрела на его профиль и подумала о том, что пытается понять, почему он остановился, когда она попросила его это сделать.
— Будем надеяться, что сегодня ночью ты не размозжишь мне голову камнем и не вытащишь тайком из моего ботинка нож, чтобы вонзить его мне в бок.
В его голосе слышались гневные нотки, и Амелия не знала, на кого направлено его возмущение — на нее или на него самого.
— Я этого не сделаю, — отозвалась она. — И я хочу еще раз попросить прощения за то, что произошло вчера ночью. Мне действительно очень жаль.
— А мне жаль только того, что ты обручена с моим врагом. Если бы это было не так, я не был бы вынужден использовать тебя подобным образом.
— Использовать меня… Ты имеешь в виду как приманку?
— Да. Ты для меня средство достижения цели, девушка. Не более. Поэтому не обольщайся относительно того, что сегодня ночью я тебя трогал и обнимал. Не принимай это на свой счет. Это была всего лишь похоть. Примитивная животная похоть. И не надейся, что это заставит меня забыть о том, что я собираюсь сделать.
Неужели он об этом в какой-то момент все-таки забыл? Возможно, именно поэтому так зол? Или он решил, что она пытается отвлечь его внимание от стоящей перед ним цели?
— Ты говоришь о своем стремлении убить Ричарда?
— Да.
Она села и прижала кончики пальцев к пульсирующим вискам, мысленно умоляя небеса смилостивиться над ней. Может, прошлой ночью ее тоже ударили камнем по голове? С головой у нее явно не все в порядке. Она тоже забыла о том, кто они и почему здесь оказались. Она так страстно желала Дункана, что совершенно упустила из виду тот факт, что он хочет использовать ее для хладнокровного убийства.
— Ты все еще мне не веришь? — спросил он. — Ты до сих пор считаешь, что я ошибаюсь, а жители Шотландии приукрашивают истории о твоем драгоценном Ричарде? Ты по-прежнему хранишь ему верность?
— Это не так, — возразила Амелия. — Я искренне считаю, что поспешила, приняв его предложение. Я признаю тот факт, что была наивна и не удосужилась узнать его получше. Но если я и вынесла из всей этот истории какой-то урок, то он заключается в следующем: впредь я должна думать собственной головой и обо всем составлять свое собственное мнение. Но из этого также следует, что я не имею морального права судить человека, основываясь лишь на том, что говорят о нем его враги. Я должна, по крайней мере, предоставить ему возможность высказаться по всем выдвинутым против него обвинениям. Когда я снова его увижу, то обязательно предоставлю ему такую возможность.