— А ты откуда знаешь?
— А я люблю разные вопросы задавать. Мне отвечают. Кто хочет. Лиза девушка молчаливая вообще-то, но вот ведь отвечает, ей выговориться иной раз надо…
— Это тебе она выговаривается?
— А хоть бы и мне. Я, Пастух, кроме как стрелять, еще и слушать умею. И выводы делать.
Разговор плавно свинтился. Стрелок свое выговорил, а Пастуху, как он сам разумел, стоило малость подумать. Не о судьбе бедной проводницы, конечно, но о судьбе ее альтер эго, умеющего, как выясняется, профессионально стрелять. Оружия в заначке Пастуха за время путешествия малость поднабралось — от плохих-то людей чего ж не взять полезное. А лишние руки — они ведь не всегда лишние. Так уж и тем более к блеклому карандашному портретику проводницы Лизы, словесно набросанному Стрелком, стоило приглядеться. Ехать им еще и ехать. До Ишима — два с лишним часа стучать колесами…
— Спасибо за уместную инфу, — сказал Пастух Стрелку, — курочка, как говорится, по зернышку… И кстати! Если уж ты такой человекознатец, как утверждаешь, то нам стоило бы оглядеться по сторонам и подсобрать вокруг толковых и полезных людей.
— Так тут, почитай, две трети поезда собрать можно, — засмеялся Стрелок, — толковых-то… А вот полезных… Не спешишь ли, Пастух?
— Спешу, — согласился Пастух. — Времени у нас — кот наплакал, а зверь этот скуп на слезы. Ты прав, собирать — некогда. Но предупредить пассажиров надо.
— О чем предупредить? О том, что твой Слим… или кто там еще к веревочке подвяжется?.. небольшими ударными силами… совсем небольшими, согласись!.. хотят… — Он примолк на миг и сразу продолжил: — Они вообще-то одну Марину хотят. С потрохами. И тебя до кучи — выпотрошенного. Или пристреленного — это уж как Слим решит. А людей у Слима не так уж и много. Тех, что я видел, не то пятеро, не то — с перебором! — шестеро навскидку. Плюс Слим. Это что, нам много? Нас, если считать начальника поезда и остальных, уже — кулак. А те пассажиры, что не в кулаке, — так они жить хотят. Они, когда время подвалит, сами вооружатся. Поневоле… Послушай меня, Пастух, не умножай сущности, оставь все как есть, и зуб тебе даю коренной — не получится в поезде войнушки… Вон, кстати, Лиза идет. Спроси ее…
Спрашивать проводницу Лизу о возможной блиц-операции в поезде смысла не было. Зато наклюнулся совсем простой вопросик:
— Ну, как пассажиры? Все спокойно или тревожно?
— Все спокойно, — ответила Лиза, садясь на полку. — Никто ничего не слышал. Никто ни о чем не знает. Тихо кругом. Пассажиры — как дети малые. Их не пугают, они и не пугаются, а что явно бандюки в поезде, так это никого, кроме вас и самих бандюков, пока не колышет. Пока они сами по себе и тихие.