— А что за наемщики?
— Меня с ними не знакомили. Большие дяди себя не светят, тебе ли не знать. А я что? Стрелок и есть стрелок. Со мной посредник общался.
— Да хрен бы с ними. А что Бонд?
— Какой Бонд?
— Ну, мужик тот, с кем ты на перроне переглянулся.
— А и верно, похож… Работали мы как-то вместе. Однажды. Но он же только игрок. Он отвлекает объект, затаскивает в игру, а я — или не я, или кто-то — свое дело делаю. А он платит.
— Какое дело?
— Плевое. Я тогда его напарнику по картам кое-какие бумажки в портфель подложил. В ресторане. Во Владике. А другие бумажки вынул и отдал тому, кто меня нанял. И все…
— На мелочи размениваешься, — сказал Пастух.
— А что, лучше в банду идти? К какому-нибудь Фиме Приморскому? Я уж лучше по мелочам. Все от уголовки подальше…
Минуты, отпущенные машинистом, пробежали. Тепловоз свистнул предупредительно. Вагоны лязгнули сцепками.
— Поговорим еще, — сказал Пастух. — Времени будет много. Ты ж нанялся за Мариной следить до Москвы. Ну и следи. Похоже, мы все-таки в какую-то жопу попали.
— Мы? Из-за Марины, что ли?
— Думаю, что она ни при чем. Слишком круто для очень пожилой тетеньки — и тебе слежка, и тебе попытка ограбления тепловоза и его команды. Со стрельбой…
— Может, не по ее душу? Ей и нас двоих — выше крыши…
— Тебя одного. А еще твоего знакомца, который сошел. Не исключено, еще кого-то, кого я не заметил пока… Но не бандюков же на нее натравливать!.. Это уж и не двадцать два, а все тридцать семь… Поживем — увидим, Стрелок, время есть, а Марина у нас одна.
— У нас?
— Ты ж за ней присматриваешь, да? А я сторожу. Нас уже двое, не так ли?
Стрелок подумал-подумал и сказал:
— Наверно, так. Лично я против нее ничего не имею. Хорошая бабушка. А присмотреть… Считай, у нас — четыре глаза…
— Двадцать семь минут просрали, — сказала проводница.
— Догоним, точная ты моя, — утешил Пастух. — Машинист же обещал.
— А вы бандитов видели? — Голос у проводницы был заговорщицкий.
— Увы, — сказал Стрелок, — они там далеко были. И местные ребята всех их повязали.
— Но этих-то двух говнюков мы повязали!
Она так этого хотела, чтоб «мы», и Пастух не стал спорить, подтвердил:
— Этих двух — мы. Все трое. Жди моментом медали, красивая, — на такую-то грудь…
Тихо кругом стало, спокойно даже, будто никакой банды с оружием и не случилось. Как отпустило. И то славно…
И опять спокойное время пошло. Как там у «горлана-главаря»: «Время — вещь необычайно длинная…» Очень верно сказано.