Такое же представление Энди Стил устроил в плохо освещенном пабе и букмекерской — в этот вечер на «Паудерхолле»[81] должны были состояться собачьи бега. Он повторил про себя описание человека, которое дал ему Ребус, и наконец увидел его — тот жадно поглощал чипсы за столиком у окна.
— Тебя Шагги Олифант зовут?
— Ну, — ответил громадный человек лет тридцати пяти. Он засунул палец в самый дальний уголок пакета — не осталось ли там кусочка.
— Мне тут кое-кто сказал, что тебя, может, заинтересует информация, которую я получил.
Олифант так пока ни разу и не взглянул на него. Опустошив пакет, он свернул его в тонкую полоску, которую завязал узлом и положил на стол. На столе теперь в ряд лежали четыре таких узелка.
— Но денег ты не получишь, пока не получу я, — сообщил ему Олифант, облизывая жирный палец, а за ним и губы.
Энди Стил уселся напротив него.
— Меня это устраивает, — сказал он.
В воскресенье утром Ребус ждал на вершине Колтон-хилла[82], где сегодня гуляли ветры. Он обошел обсерваторию, как это делали и другие, пришедшие сюда подышать свежим воздухом в воскресенье. Ноги у него определенно шли на поправку. Люди показывали на всякие достопримечательности, видимые вдали. По голубому небу мчались рваные облака. Он подумал, что больше нигде в мире нет таких выступов, где, как здесь, горушки перемежались бы с долинами и скальными обнажениями. Начало всему этому положила вулканическая пробка под Эдинбургским замком. Место слишком хорошее, чтобы не построить тут крепость. А вокруг нее вырос город. Вырос до самого Уэстер-Хейлса и еще дальше.
Обсерватория была необычным зданием и ничуть не отвечала своему назначению. На самом деле обсерватория просто не была достроена и никогда по назначению не использовалась, став просто местом, где можно полазить и где можно спрей-краской оставить свое имя. Обсерватория одной стороной примыкала к запроектированному греческому храму (недаром же Эдинбург называют Северными Афинами). Чересчур эксцентричный ум, придумавший все это, не рассчитал свои ресурсы — деньги кончились по завершении первой половины работ. Так он и стоял там — ряд колонн на цоколе, таком высоком, что ребятишкам приходилось залезать друг другу на плечи, чтобы забраться туда.
Посмотрев в ту сторону, Ребус увидел женщину, которая сидела, свесив ноги с цоколя, и махала ему. Это была Шивон Кларк. Он направился к ней.
— Ты давно здесь? — спросил он, глядя на нее снизу вверх.
— Недавно. А где ваша палка?
— Я могу прекрасно обходиться и без нее. — Так оно и было, правда под «прекрасно» он имел в виду, что может хромать без особой спешки. — Я смотрю, «Хиб» вчера неплохо сыграл.