— Ее дала я раньше, чем просил ты. Но хорошо б ее обратно взять!
Ромео, завладев мячом, не желал вновь расставаться с имуществом:
— Обратно взять! Зачем, любовь моя?
Мамаша, как опытный бухгалтер, объясняла условия сделки:
— Чтоб искренне опять отдать тебе.
Это успокоило Ромео, и он опять прицелился для очередного броска.
Тут из-за сцены раздался утробный голос кормилицы (или, вернее, кормильца):
— Синьора! Где же вы, синьора!
Видимо, акустика в зале была не совсем привычной для труппы «Сандвича». Зов прозвучал слишком громко. Ромео кинул мяч, как баскетболист, но… промахнулся.
Или по сцене прокатился сквозняк, нарушив траекторию легкого надувного снаряда?
Короче, красный шар полетел куда-то вбок, Джульетта потянулась за ним, неосторожно опершись на перила балкона. Декорации не были на это рассчитаны, перила пошатнулись, Джульетта вскрикнула, теряя равновесие, и выкрикнула по-английски нечто непристойное, явно не из Шекспира…
Она падала…
Дальнейшее Маша видела замедленно.
…На балконе показалась страшная волосатая нога… Это кормилица?.. Или загадочное зловещее существо, явившееся однажды в Машенькином детстве, чтобы украсть маму и разрушить их семью?..
…Нога наступила на край подола Джульетты, уже зависшей в воздухе, и на миг приостановила ее падение…
…Швы сценического костюма оказались такими же непрочными, как крепления декораций, сборчатая юбка осталась придавленной босой мозолистой ступней…
…Конечно, из первого ряда партера, снизу, нельзя было разглядеть деталей, однако Маше отчетливо привиделось: на ногте большого пальца страшной ноги чернеет синяк…
…А Джульетта неглиже летела вниз…
…На сцену «Современника»?..
…Нет, на мостовую, с высоты восьмого этажа…
Старая Джульетта… старая девушка… старая дева… Падала не английская актриса по имени Патрис Кей, а сама Мария Колосова…
Дурно… Плохо…
Может, бутерброды все-таки были несвежими?.. Вскочить, бежать!
Маша поднялась на ноги и… рухнула между первым рядом и рампой. Последнее, что она помнила, был кисло-сладкий привкус клюквенного киселя во рту…
Иоанн нес ее на руках.
Нес легко и бережно на край земли, к линии горизонта.
Да нет, к парапету грязных Чистых прудов. Таких грязных, что нельзя было даже брызнуть этой водой девушке в лицо.
К счастью, рядом стояла палатка, из которой уже бежал ее хозяин, держа в руках бутылку «Боржоми».
— Маша, Машенька, что с тобой?
— Надо расстегнуть блузку и лифчик, — посоветовал хозяин палатки.
Иона взялся было за пуговку возле строгого отложного воротничка и… никак не мог решиться.
Ему не приходило в голову, что сейчас они поменялись местами: точно так же Мария боялась раздеть его, лежавшего без сознания, после аварии.