Накануне этой ночи мы были с Димой в гостях. Мы были в загородном особняке одного авторитета по кличке Факир, с которым Дима и Вал. Евг. поддерживают очень хорошие отношения. А с женой Факира, Леной, я училась в институте, на одном курсе. У Факира 5 октября был день рождения. Он устроил небольшой вечер для избранных. Помню, как в уютной гостиной за столом я пила дорогое белое вино и смотрела на гранатовые серьги Лены, которые стоили, наверное, целое состояние. После ужина гости разбрелись по особняку, а я предложила Диме немного погулять по поселку — ночь была теплая, лунная. Мы шли по дороге — особняк Факира стоял последним, после него начиналась территория то ли завода, то ли склада. Именно тогда я увидела эту кошку. В подсобке сторожа этого самого склада, расположенной возле забора, рядом с дорогой. В окнах подсобки горел свет. И доносились звуки музыки. Мотив перебивался странным бормотанием. Заинтересованные, мы подошли ближе и заглянули в маленькое окошко. За столом сидел сторож, старик, пьяный в доску. Перед ним — радиоприемник. Бутылка водки. А возле бутылки сидит эта самая кошка. Хвост подогнула, голову склонила и смотрит на него настоящими человеческими глазами. Старик смотрит на кошку и разговаривает с ней. Не закончив фразы, перебивает себя сам и начинает петь…. Отрывки из песни Димы (именно эту песню передают сейчас по радио). И разговаривает. Рассказывает кошке, что было слышно в какой-то очереди, о новой почтальонше, которая носит пенсию, о пальто, которое было у него 10 лет назад. Поет и рассказывает. А кошка смотрит такими грустными глазами. В душе что-то перевернулось, и по моим щекам хлынул поток слез, обжигающий, горячий, безудержный. Димка перепугался и увел меня от окна. Я плакала от картины этого необычайного одиночества — старик и кошка, и от тяжелого камня, который лежит у меня на душе, и от предчувствия чего-то плохого, и от того, что ничего не повторяется в жизни, и от того, что я сама не могла объяснить… Я плакала и плакала, а Дима все не мог меня успокоить. Я плакала даже тогда, когда мы вернулись в особняк. Никто из гостей не заметил мои слезы. Их вообще никто не замечает — никогда. Наверное, той ночью я ощутила предчувствие горя, которое произойдет очень скоро. Теперь оно произошло. У меня умер друг. Но, странное дело, слезы больше не текут по щекам.
С Аликом Вильким я познакомилась, когда училась на первом курсе института. Много лет прошло с тех пор, как с несколькими девчонками я сидела в одном кафе и курила. Алик подсел именно ко мне и предложил почитать свои стихи. Вначале я смеялась — но замолчала мгновенно, услышав, как он читал. С тех пор прошло много лет. Он знал о моей жизни абсолютно все. От Алика у меня не было никаких тайн. Он был добрым, удивительно мудрым и казался старше своих лет. Теперь Алику вечно будет 32. В минуты отчаяния или тоски я бежала именно к Алику и изливала свою душу. Может, именно из-за этой удивительной душевной близости у нас не получилась любовь? Я знала: все эти годы Алик безнадежно и преданно любит меня. Любит, зная, что будет для меня только другом, и в этом ничего нельзя изменить. Алик писал удивительные стихи. Его родители проработали в ЦК в советские времена на больших должностях, оставили ему приличные счета в зарубежных банках (например, в швейцарских), поэтому Алик мог не утруждать себя работой. За три последних года Алик выпустил три книги стихов. Все они стоят в шкафу с нежными надписями. Большинство его стихов о любви посвящены мне. Димка ненавидит эти книги, ненавидит Алика и мою дружбу с ним. Но на Димкину ревность мне плевать. Помню, какой был скандал, когда Алик впервые пришел к нам и принес свою книжку. После этого Дима долго орал и разбил три тарелки (две глубоких и одну мелкую), а, успокоившись, разрешил Алику к нам приходить. Помню, как однажды мы с Димкой поехали к Алику домой и привезли коллекционное французское шампанское (три бутылки). А у Алика был ремонт, посуда была спрятана и мы пили шампанское на полу, прямо из бутылок. Много хороших мгновений, если все вспоминать… Звонок раздался в 3.15 ночи 6 октября — мы только вернулись с дня рождения Факира и едва вошли в квартиру. Я снимала в ванной остатки косметики, когда услышала звонок, а потом злой голос Димы, звавший меня.