На следующий день, когда солнце стояло в зените, а желающих покататься еще не было, он остановился у крыла моего самолета. "Помнишь, что ты сказал, узнав о моих проблемах, ну, что никто не хочет слушать, сколько бы чудес я не совершил?"
"Нет".
"А ты помнишь тот день, Ричард?"
"Да, день я помню. Внезапно, ты показался мне таким одиноким. Но я не помню, что тогда сказал".
"Ты сказал, если я завишу от того, волнует ли людей то, что я говорю, то мое счастье зависит от первого встречного, а не от меня самого. Я пришел сюда, чтобы узнать очень простую истину: "Не важно, говорю я или нет". Я выбрал эту жизнь, чтобы рассказать людям, как устроен этот мир, но с тем же успехом я мог выбрать эту жизнь, чтобы вовсе ничего не говорить. Абсолюту не надо, чтобы я рассказывал всем о том, как устроен мир".
"Это и так ясно, Дон. Я мог бы тебе об этом сказать давным-давно".
"Ну, спасибо большое. Я нашел то, ради чего прожил эту жизнь, я закончил работу всей жизни, а он говорит: "Это и так ясно, Дон".
Он смеялся, но в то же время, он был печален, и тогда я не знал отчего.
Твое невежество измеряется тем, насколько глубоко ты веришь в несправедливость и человеческие трагедии. То, что гусеница называет Концом света, Мастер назовет бабочкой.
Слова, которые я прочитал в "Справочнике Мессии" накануне, были единственным предупреждением. День проходил как обычно. Я стоял на верхнем крыле моего "Флита", заливая бензин в бак, и с удовольствием поглядывал на небольшую толпу желающих прокатиться. Его самолет после посадки подрулил к ним и остановился, подняв своим широким винтом небольшой ураган. Но в следующую секунду раздался легкий хлопок, будто лопнула шина, и тут толпа сорвалась с места и побежала. Шины на "Трэвэл Эйр" были в полной сохранности, мотор, как и за секунду до этого, тихонько урчал на холостых оборотах, но в матерчатой обшивке фюзеляжа у пилотской кабины зияла большая дыра, Шимоду отбросило к дальней стенке, его голова свесилась вниз, а тело казалось совершенно неподвижным.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что Дональда Шимоду только что застрелили, еще секунду, чтобы бросить канистру, спрыгнуть на землю и рвануть к нему. Все было похоже на киносценарий, на сцену из любительского спектакля – человек с дробовиком в руках, убегающий вместе со всеми – он пробежал так близко от меня, что я легко мог бы дотянуться до него рукой. Теперь я вспоминаю, что мне на него было наплевать. Во мне не было ни ярости, ни удивления, ни ужаса. Главное, надо было как можно быстрее добраться до кабины "Трэвэл Эйр" и поговорить с моим другом.