— Медведица! — Янгар спешился и, взвалив на плечо тяжелые седельные сумки, крикнул: — Ау!
Голос его, такой громкий и радостный, спугнул синиц. И птахи загалдели, закружились в воздухе. Я же выступила из тени.
— Я тебе подарки привез, — сказал он, глядя на меня. И медвежья шкура показалась слабой защитой от этого взгляда. Янгар же протянул руку. — Пойдем смотреть?
Он поднес мою ладонь к губам, опалил дыханием.
— Холодная совсем…
А потом подхватил на руки, закружил, смеясь.
И небо кувыркнулось, сыпануло серебром.
Было так… радостно.
Только сердце его стучало слишком громко. И я, прильнув к груди, слышала его голос, вспоминала тревожные свои сны.
Горелая башня встретила хозяина скрежетом половиц, словно жаловалась на холод, ветер и мое к ней невнимание. Янгар усадил меня на кровать и бросил:
— Жди.
Он вышел, чтобы вернуться с узлами и свертками. И уходил несколько раз. А когда сбросил на пол последние, то, присев у ног, спросил:
— Может, ты все-таки уедешь со мной? Я купил дом в Оленьем городе. Он, конечно, не чета тому, который был, но… там тепло, маленькая медведица, — моя стопа оказалась в руках Янгара. Он держал ее бережно, поглаживая большим пальцем загрубевшую кожу. — Лед не будет ранить твои ножки. И земля. И…
— Нет.
Я ответила тихо.
Уехать? Искушение велико.
— Я покажу тебе Олений город. Там есть на что посмотреть. На Западном холме стоит храм Ламиике, отделанный солнечным камнем. Издали он сияет, словно… словно и сам из солнца сотворен. А напротив него, отражением, обсидиановый дом Меркку, но туда мы не пойдем, слишком мрачно.
— Нет.
Янгар не слышал меня. Он смотрел снизу вверх, и в глазах его я видела отражение искалеченной души, которая вновь кровила.
— Дворец кёнига… или дом Пехто, куда заглядывают, чтобы попросить для родных лучшей участи… мне, наверное, уже поздно просить…
— Нет, — в третий раз ответила я и, дотянувшись, погладила Янгара по щеке.
Теплая какая…
…и голос сердца отзывается на мое прикосновение.
— Я… не могу, — моя рука попадает в плен его ладоней.
— Почему, маленькая медведица? Если боишься людей, я спрячу тебя от них.
— Не людей.
Он целует пальцы, а я… я отогреваюсь в его дыхании.
— Себя. Я… не хочу никому зла причинить.
И я рассказала ему о гостье, об условии и собственных снах, в которых его убиваю. Янгар слушал, не пытаясь перебить, лишь гладил мою руку.
— Год… — он прижал ладонь к губам. — Год — это не так и много… Налле.
Я вздрогнула.
Янгар знает?
И как давно?
— С первого твоего прикосновения, — ответил он и руку отпустил. — Я не перепутаю тебя с другой женщиной, моя Налле.