— Помнишь ту совершенно чудовищную студенческую постановку «Дикой утки», которую мы видели в Оксфорде? — спросила Фиона.
— Настолько скверно? — улыбнулся Колин.
— Хуже, значительно хуже, — ответила Фиона. — К тому же действие происходило в Швеции…
Эмбер уселась за столик и оглядела зал ресторана «Мортонс». Это был любимый ресторан Теда, и Фатима настояла, чтобы именно здесь справили по нему поминки. Встреча была назначена на три часа дня. Эмбер несколько удивилась, когда получила приглашение от Фатимы, — по всей видимости, решила она, Тед несколько преувеличил, расписывая их взаимоотношения.
— Да он просто боготворил вас! — заявила Фатима по телефону. — В вас он видел единственное светлое пятно среди сонма всех этих шлюх и воровок, номинированных на «Оскара»!
— Очень мило с его стороны, — пробормотала Эмбер.
— И все это есть в его последней статье, — заметила Фатима. — Статье, которую я лично отредактировала в знак памяти о Теде. Урезала материалы об остальных номинантках и особо выделила вас. Ну и ваши с Тедом отношения. А называется она «Журналист и ведьма»! Правда, здорово? И в ней рассказывается, как любовь Теда помогла вам вырваться из ада, покончить с наркотиками, побороть тоску, вызванную отсутствием родительской любви. В ней чувствуется чисто мужское начало.
— Жду не дождусь, когда она выйдет, — устало заметила Эмбер.
— Выйдет в понедельник, прямо накануне голосования в Академии. И вы выглядите в ней очень достойно.
— Ага, — буркнула Эмбер. И почувствовала, что впереди наконец забрезжил свет.
Она уже съездила к Брианне и позаимствовала у нее черные платье, шляпу и перчатки. На сутки завязала со всеми наркотиками — выкурила лишь один косячок, просто для бодрости. У выхода из ресторана дежурили два фотографа, оба сделали ее снимки. «Черт побери, — думала она, пока они щелкали аппаратами, — после всех этих некрасивых историй с мамашей и скандалом на празднике Эм-ти-ви, немного хорошей рекламы не повредит».
В помещении редакции собралось около пятидесяти человек, в основном редакторы и журналисты из «Персонэлити». Прослушав запись «Путь на небеса», любимой песни Теда, Фатима поднялась и медленно вышла на середину комнаты. Она казалась более собранной и спокойной, чем обычно, на лице застыло скорбное выражение.
— Все мы лишь стадо заблудших овец… — начала она. — А пастыри тихо отложили орудия труда своего и…
Эмбер поднесла к глазам большой платок, тоже одолженный у Брианны. Моргнула несколько раз — и по щекам покатились крупные слезы. Фатима печальным кивком указала на нее.