«Говоря о нашей действительности, — отметил товарищ Уча, — мы вместо конкретного критического анализа зачастую ограничиваемся лишь абстрактными рассуждениями и намёками. Пора перестать ссылаться на „определенные негативные явления“, „отдельные ошибки“ и „несознательные элементы“, давайте, товарищи, назовём вещи своими именами! Надо полагать, у виновников этих негативных явлений есть имена и фамилии? Вот на днях читаю в средствах массовой информации, что посреди нашей столицы возникло неприкрытое вражеское логово и что это логово оппозиции, из которого классовые враги клевещут и изрыгают хулу на величайшие завоевания нашего движения, сформировалось в рамках социалистического издательства (под названием „Балканы“), а мы по-прежнему смотрим сквозь пальцы на то, что подобные вредные элементы портят и сбивают с пути нашу молодежь! Примером того может послужить омерзительная, контрреволюционная и националистическая выходка некоего Педжи Лукача, в бессильной обывательской ярости обрушившегося с гнусными нападками на нашу общественную систему, столь ненавистную вышеупомянутому Лукачу и ему подобным. Всё начинается с разглагольствований о том о сём, но очень быстро становится ясно, о чем на самом деле идёт речь — речь идёт о подлых нападках на Революцию. Неужели, товарищи, у нас настолько ослабла бдительность, что стало возможным говорить подобные вещи — я цитирую: „Когда после войны началась идеологическая муштра, когда из нас, маленьких анархистов-индивидуалистов, выросших на обломках вчерашнего мира, надо было по тогдашнему советскому образцу сделать маленьких старичков, организованных пионеров с красными галстуками в духе непревзойдённой „Педагогической поэмы“ гениального товарища Макаренко, появилась масса идиотских книг, превращавших детей в кретинов. Мы, разумеется, по-своему сопротивлялись… С помощью Флэша Гордона я восстановил утраченную связь с довоенным временем!“ Конец цитаты. Выходит, товарищи, этот самый Педжа Лукич еще ребёнком мечтал о возврате к старому, к старой, королевской, капиталистической Югославии. И он об этом говорит сегодня, когда на дворе год тысяча девятьсот восемьдесят второй, и ведь это ещё не всё! Он принародно утверждает, что тот, кто в те годы посмел бы открыто говорить правду, и по сей день бы сидел в тюрьме, и никто перед ним даже не извинился бы! Я думаю, товарищи, что его-то действительно следовало 6ы посадить в тюрьму!» (Аплодисменты)