— Идите отдыхать! — махнула рукой Качалина.
Безопасники потянулись к двери. Я встретила благодарный взгляд командира и вместо прощания слегка пошевелила пальцами правой руки — как героиня моего любимого фильма «Кабаре».
Когда в гостиной остались одни «девочки», я решила сделать задел на завтра. Ведь я не могу работать личным психологом и психотерапевтом дамы-политика круглые сутки! К тому же завтра мне нужно уехать — меня ждет важное дело, и кто знает, сколько времени оно займет! Нельзя оставлять Качалину в таком состоянии, запертой в четырех стенах с ребятами из СБ, — она их доведет до нервного срыва, да и себя, кстати, тоже. Случай Качалиной — явно запущенный: эгоистка, привыкшая к психологическому манипулированию. Я одна с этим не справлюсь, придется применить тяжелую артиллерию.
Я подсела в соседнее кресло и слегка наклонилась к столичной гостье, моделируя ситуацию «между нами, девочками», и Галка заметно напряглась. Телохранительница смотрела на меня прищуренными глазами, не понимая — что это я затеяла?
— Не волнуйтесь, Ольга Христофоровна, господин Толмачев сделает все возможное, чтобы полиция обезвредила преступника! А вы постарайтесь рассматривать это пребывание в гостинице не как вынужденное бездействие, а как отдых. Представьте, что у вас каникулы. Постарайтесь отдохнуть хорошенько и получить от жизни удовольствие.
Ох, что-то меня занесло! Говорить такое вдове… Хотя госпожа политик, кажется, не очень-то расстроена гибелью мужа-генерала и вспоминает об этом прискорбном событии, только когда ей это выгодно…
— Займитесь собой, наконец! Прическа, маникюр…
Это был удар ниже пояса. Качалина обеспокоенно глянула на себя в зеркало, тронула прическу, потом тревожно взглянула на ногти. Столичная гостья привыкла выглядеть идеально, стиль а-ля Жаклин Кеннеди выбирают для себя махровые перфекционистки — те, для кого девиз по жизни: «Делай лучше всех или не делай никак!». Она явно считает меня провинциальной мужеподобной девицей, и если уж я говорю Ольге Христофоровне о необходимости следить за прической и ногтями — значит, дела ее совсем плохи…
— Женя, вы не могли бы посоветовать мне хорошего мастера? Я так давно не была в Тарасове, — вполне дружелюбно произнесла Качалина.
— Ну конечно, Ольга Христофоровна! — сердечно проговорила я. — У меня как раз есть на примете великолепный специалист, настоящий волшебник. То есть волшебница…
На следующее утро я отбыла по делам с чистой совестью — ведь я оставила Ольгу Христофоровну в обществе маникюрши. Алла Ромуальдовна служила в «Евразии» еще с советских времен — сама я этого, разумеется, не застала, но зато легенд наслушалась предостаточно. В то время при гостинице был маленький кабинет — одно парикмахерское кресло, мастер дамский, он же мужской, и молоденькая маникюрша Аллочка. Разумеется, и она, и старичок парикмахер получали зарплату в двух местах — в родной гостинице и в величественном сером доме на одной тихой улице, куда они регулярно поставляли сведения о своих клиентах и добытую у них информацию. Давно известно — парикмахеру или маникюрше люди легко и как бы между прочим расскажут то, что не доверят близким друзьям. Это точно такой же фокус, как с попутчиками по купе в поезде. Дело в том, что человек воспринимает их как людей случайных, не имеющих отношения к настоящей жизни, которую ведет этот гражданин. Покинув свой привычный мирок, человек оказывается в несколько нестабильном психологическом состоянии. Именно поэтому так часты «командировочные романы».