Вот что, надо посоветоваться с торговцем Авраамом, он умный и опытный человек и может дать дельный совет…
Мейстер Рембрандт тяжело вздохнул, обнял сонную Гертджи и снова заснул. Старыгин вышел на улицу.
Толпа туристов к вечеру не поредела, но стала более нарядной. Еще немного – и все разбредутся по многочисленным ресторанчикам, тратториям и пиццериям. Все музеи уже закрыты, скоро закипит бурная ночная жизнь многолюдного туристского города.
Многочисленная публика двигалась неторопливо, наслаждаясь теплым весенним вечером, и озабоченный, стремительно несущийся Старыгин вызывал недоуменные, недовольные взгляды. Он продирался сквозь нарядную толпу, как сквозь густой кустарник, рассыпая во все стороны извинения.
Наконец он добрался до площади Сантиссима Аннунциата, где вокруг фонтана сидела многочисленная толпа подростков. Один из них вяло бренчал на гитаре, остальные негромко подпевали. Молодежь проводила спешащего Старыгина удивленными взглядами, кто-то выкрикнул ему вслед насмешливую фразу.
Старыгин подбежал к массивным дверям монастыря.
На часах было уже без пяти минут девять.
Он подергал бронзовую ручку. Она не поддавалась.
– Музей давно закрыт, синьор! – проговорил полный одышливый прохожий. – Приходите завтра!
Старыгин и сам уже это понял.
Он растерянно огляделся и двинулся вдоль стены монастыря.
Огромные часы где-то высоко над головой начали отбивать положенные девять ударов.
И в это мгновение маленькая дверца в монастырской стене, мимо которой проходил Дмитрий Алексеевич, приоткрылась, из проема высунулась худая рука в сером холщовом рукаве, схватила Старыгина за локоть и потянула его внутрь.
Он пригнулся и скользнул за дверь.
Дверь тут же захлопнулась за ним.
Он был в полутемном монастырском дворике. В воздухе стоял волшебный аромат цветущих лимонных деревьев.
Рядом, в густой тени стены, стоял человек, точь-в-точь похожий на Отшельника с девятой карты – монашеский плащ с капюшоном, посох в левой руке…
Только лица отшельника не было видно под низко опущенным капюшоном да фонаря не было в правой руке. Отшельник предостерегающим жестом поднял эту руку и сделал Старыгину знак следовать за собой.
Часы пробили последний, девятый раз.
Услышав этот удар, Старыгин с удивлением осознал, как мало прошло времени с тех пор, как он шел в смятении вдоль монастырской стены, не зная, как проникнуть внутрь обители.
Его проводник приблизился к небольшой, скрытой среди деревьев часовне, толкнул дверь и пропустил Дмитрия Алексеевича внутрь. Прикрыв дверь за собой, он зажег свечу и откинул капюшон.