– Нехорошо, минхейр ван Рейн, – проговорил Авраам и легко, как молодой, поднялся на ноги. Он пересек комнату, отворил дверцу старинного резного шкафа и достал оттуда большую тяжелую книгу в потертом кожаном переплете. – Что это за книга? – с какой-то робостью спросил Рембрандт.
– Это старинная книга, – ответил Авраам, положив фолиант на низкий столик и сдув с него пыль. – Это мудрая книга, которая знает о жизни немножко больше, чем знаем мы с вами.
Он раскрыл книгу, немного отстранился и начал переворачивать страницы справа налево, скользя по строчкам подслеповатыми слезящимися глазами.
– Вот оно, – проговорил он наконец, отыскав нужную страницу, и начал вслух читать на непонятном Рембрандту гортанном языке.
Затем, будто внезапно вспомнив, что гость не понимает ни слова, он начал переводить на голландский:
– Тот, кто одевается лишь в черное, в любой день, праздничный и будний… тот, лицо которого нельзя запомнить… тот, чьи слова – ложь и обольщение…
В комнате, и до того полутемной от заполнявшей ее массивной мебели, от тяжелых и пыльных бархатных штор, стало совсем темно. Наверное, над Амстердамом нависли грозовые тучи, тяжелые, как груженные лесом барки из Любека. Авраам поднялся, зажег свечи в золотом семисвечнике. От неровного света коптящих свечей тени по углам сгустились и как будто ожили. Хозяин переставил семисвечник ближе, чтобы свет падал на раскрытую книгу.
Мейстер Рембрандт невольно залюбовался выразительным старым лицом, выступающим из густой клубящейся темноты, как из древней библейской старины. Свет коптящих свечей отражался в темных глазах старика, падал на его темно-красные одежды.
«Надо будет написать портрет Авраама, – подумал художник. – Надо будет написать его портрет при таком скудном освещении, в этих красных одеждах».
Авраам снова прочел несколько слов на своем древнем языке и продолжил переводить на голландский:
– Он приходит из снов, и сны приносит с собой, черные, как он сам. Горе тому, чей дом он посетил! Имя ему – Мем, число его – сорок, сущность его – любовь и разрушение. Чтобы понять его, должен ты узнать, что мир, который человек зрит в данный миг, есть недвижимая форма, запечатленное мгновение вечно живущего, неустанно стремящегося к переменам истинного мира. Вселенная подобна океану, который создает сам себе берега, на время ограничиваясь ими, чтобы в последний миг разрушить их и в новом виде воссоздать. Мир есть отражение Бога, мир истинный, вселенски необъятный, единый целостный и нераздельный, и в каждый миг величие мира истинного ткет беспрестанно изменяющийся узор своей преходящей внешности, тот океан миров, в котором мы живем. И Мем, Черный Человек – такая же необходимая часть в этом беспрестанно изменяющемся узоре…