— Скажи лучше, что не хочешь лишить себя удовольствия прочесть это вслух! — усмехнулся Старыгин.
Антонио, не ответив приятелю, развернул листки и начал читать латинский текст, переводя затем каждую фразу на английский:
«…Если же встретятся два оные создания, то иногда случается, что они спариваются, и тогда от чудовищного этого союза рождается существо вдвойне ужасное. Ибо соединяет оно в себе сущность василиска и амфисбены, превосходя своих родителей злобой и коварством. Первое, что делает это чудовище, родившись, — пожирает мать свою, амфисбену. Называют это создание амфиреусом, ибо вдвойне царь он над всеми злобными порождениями природы. Есть, однако, на Востоке тайное общество, поклоняющееся амфиреусу и избравшее его своим божеством, поскольку говорят, будто человек, приручивший оное чудовище, не будет знать никаких преград и достигнет высшей власти. Однако, чтобы приручить это существо, необходим…»
Антонио замолчал и сложил свои листки.
— Что же ты остановился на полуслове? — разочарованно проговорил Старыгин. — Что же необходимо для приручения сказочного монстра? Печень вурдалака? Моча осьминога?
— Увы! — итальянец пожал плечами. — В этом месте рукопись повреждена, так что наше любопытство останется неудовлетворенным. Однако сам по себе пассаж небезынтересный…
— Еще бы! — Старыгин усмехнулся. — Тебе не кажется, что существо, чье изображение я посылал тебе на днях, удивительно подходит на роль амфиреуса?
— Согласен, — Антонио утвердительно опустил веки. — Но знаешь, что самое интригующее в этой истории?
— Не тяни! — Старыгин всем корпусом повернулся к итальянцу. — Что еще у тебя припасено?
— Тайное общество, упоминаемое Аретинцем, действительно существовало! — негромко произнес Антонио, оглядевшись по сторонам, как будто опасаясь, что его подслушивают.
— Мало ли тайных сект, обществ, полуязыческих общин складывалось в Средние века…
— Больше того, их следы можно обнаружить не только в Средневековье, но и в восемнадцатом, и в девятнадцатом веке…
Возле стола безмолвно возникла женщина в черном платье, она забрала опустевший кувшин из-под вина и поставила на его место полный.
Антонио дождался, когда она отойдет достаточно далеко, и закончил значительным, взволнованным голосом:
— И даже в наше время!
— Ну, уж это ты загнул! — Старыгин усмехнулся и подозрительно взглянул на итальянца — не шутит ли тот. Но лицо Антонио оставалось удивительно серьезным, даже трагичным. Он то и дело косился на женщину в черном, которая застыла возле стены с каменным выражением лица и казалась совершенно безучастной, однако, несомненно, прислушивалась к разговору.