Я полюбопытствовал:
– И с многими некрасивыми мужчинами ты появлялась на людях?
– С немногими.
– Почему, если в твоих глазах они становятся красивыми?
– Потому что они видят стоящую перед ними Мэри Кинозвезду, этакую расфуфыренную красотку, и думают, что она смотрит только на Гарри Красавчика. Они редко просят, чтобы я появлялась с ними в свете, Ричард.
Дураки несчастные, – подумал я. – Они редко просят. Из-за того, что мы берем на веру лежащее на поверхности, мы забываем, что внешнее – это не то, что мы есть на самом деле. Когда мы находим ангела с блестящим умом, ее лицо становится еще прекраснее. А потом она говорит нам: «Да, кстати, у меня еще вот такое тело:»
Я записал это в блокнот.
– Когда-нибудь, – сказала она, ставя поднос с завтраком на ночной столик, – я еще попрошу тебя почитать твои записки. – От ее движения простыня снова упала. Подняв руки она сладко потянулась.
– Сейчас я просить не буду, – сказала она, подвигаясь ближе. – Хватит на сегодня вопросов.
Поскольку думать я уже не мог, меня это вполне устраивало.
Двадцать
Это была не музыка, это был неблагозвучный скрежет пилы по металлу. Едва она отвернулась от стереоколонок, выведя их на максимальную громкость, как я уже весь кипел от недовольства.
– Это не музыка!
– ПРОСТИ, ЧТО? – сказала она, вся уйдя в звуки.
– Я ГОВОРЮ, ЭТО НЕ МУЗЫКА!
– БАРТОК!
– ЧТО? – сказал я.
– БЕЛА БАРТОК!
– ТЫ НЕ МОГЛА БЫ СДЕЛАТЬ ПОТИШЕ, ЛЕСЛИ?
– КОНЦЕРТ ДЛЯ ОРКЕСТРА!
– ТЫ НЕ МОГЛА БЫ СДЕЛАТЬ НЕМНОГО ПОТИШЕ ИЛИ НАМНОГО ТИШЕ? ТЫ НЕ МОГЛА
Она не расслышала слов, но поняла смысл и уменьшила громкость.
– Спасибо, – сказал я. – вуки, это: ты что, серьезно считаешь, что это – музыка?
Присмотрись я внимательней, и помимо очаровательной фигурки в цветастом купальном халате, волос, упрятанных для просушивания в тюрбан из полотенца, я бы заметил разочарование в ее глазах.
– Тебе не нравится? – сказала она.
– Ты любишь музыку, ты училась музыке всю жизнь. Как ты можешь называть эту дисгармонию, которую мы слышим, этот кошачий концерт, как ты можешь называть это музыкой?
– Бедняжка Ричард, – сказала она. – Счастливчик Ричард! Тебе еще столько предстоит узнать о музыке! Сколько прекрасных симфоний, сонат, концертов тебе предстоит услышать впервые! – Она остановила кассету, перемотала и вынула из магнитофона.
– Пожалуй, Барток – это чуть рановато. Но я тебе обещаю. Настанет день, когда ты послушаешь то, что слышал сейчас, и скажешь, что это великолепно.
Она просмотрела свою коллекцию кассет, выбрала одну и поставила на магнитофон, где до этого был Барток. – А не хотел бы ты послушать немного Баха: Хочешь послушать музыку твоего прадедушки?