Гррома занесли в «бокс» и уложили на холодную железную лежанку. Притянули ремнями руки и ноги, привязали голову, надев почти на самые глаза подобие кованого шлема, только с дырками. Зелье или морок уже почти перестали действовать, и Грром, поняв, что может более или менее шевелиться, уже прикидывал, как бы поудачней садануть ногой замотанного по самые глаза черного воина, возившегося с застежками на ремне. Один из пятерки нагнулся над нео и тихо произнес:
– Не дергайся, а то снова станешь неподвижным бревном. Кстати, не стоило злить Хозяина, он этого не любит. Теперь ты будешь умирать и воскресать тысячу раз. Ты глуп, хоть и храбр. Я ценю это, – воин улыбнулся одними глазами. – Я бы тоже не стал унижаться перед смертным. Нельзя бояться того, кого можно убить. Ты согласен?
Ответить Грром не успел. С протяжным, как у пустынной рогатой гадюки, шипением дверь скользнула вверх, впуская Хозяина. Поклонившись, воины вышли из комнаты, оставив великана и Гррома один на один.
Хозяин подошел к привязанному нео, провел восьмипалой рукой по шлему и склонился на Грромом, снимая капюшон с головы. Грром почти не удивился виду страхолюдного безротого рыла с тремя светящимися глазками. Жук-медведь пострашней будет. Видимо не получив ожидаемой реакции, Хозяин оскалил вмиг проявившийся зубастый рот.
– Ничего-о-о, ты будешь страда-ать, животное. Я сделаю тебя своим генералом, поставлю командовать всей своей армией. Ты будешь управлять ими, сжигать селения, разорять крепости. Ты сотрешь с лица этой проклятой земли свой дом, крепость Метал Макса, – урод захохотал. – Но я устрою так, что память, твое сознание будут в плену твоего же тела. Ты станешь беспрекословно подчиняться моей и только моей воле, изнывая от ненависти ко мне же и тяготясь содеянным злом. Я сделаю та-ак.
– Развяжи меня, шамский выродок, и еще посмотрим, кто и кому будет служить. Ты слишком много говоришь, Хозяин, – с издевкой в голосе протянул Грром, насмехаясь над своим мучителем, не способным сломить его волю. Молодой нео раз за разом пробовал вырваться, испытывая крепость привязи. Но все тщетно.
– Посмотрим, как ты будешь и дальше зубоскалить, – прошипел урод, колдуя у стены с мигающими огнями. – Если будет больно, скажи.
Лежанка с тихим жужжанием стала подниматься, принимая стоячее положение.
– Поблагодари Просвещенных из крепости, это их препарат, их зелье, – продолжал шипеть великан. – Я лишь слегка изменил его для своих нужд. Бедняга, мне даже жаль тебя м-м-м… немного. Ты всего лишь подопытная крыса и в моих руках, и в руках тех, что приютили тебя, моя бедная ручная зверушка. Ты, неочеловечек, либо переживешь операцию, либо издохнешь.